уставилась целая толпа. — Ах ты осёл, чем только думал! Иди сюда, я тебе сейчас уши-то оборву!
Он бросается ко мне и внезапно обнимает крепко-крепко, а затем ещё и плачет, всхлипывая басом. Почему бы сейчас не проявиться каким-нибудь моим колдовским способностям? Пожалуйста, пожалуйста, хочу хотя бы одну: проваливаться сквозь землю и выходить наружу подальше. Ох, нет, и у этих людей, конечно же, не хватило такта разойтись?
Конечно же, не хватило. Более того, откуда-то выползают новые люди и с радостными возгласами присоединяются к толпе. Я испытываю столько мучений, сколько никогда за всю жизнь. Чему они радуются?
Наконец отец отпускает меня, всего измятого и промокшего. Он хлопает меня по плечу, оглядывает и успокаивается, убедившись, что я жив-здоров.
— Какими судьбами? — вежливо (но необдуманно) спрашиваю я.
Тут отца прорывает.
— Да ты! — кричит он, вцепляясь в остатки бороды и выпучивая глаза. — Сбежал! Письмо это! Мы спать не могли, есть не могли! Где ты, жив ли ты? Да я бы с ума сошёл, если бы не Нела!
Тут отец берёт Нелу за плечи и демонстрирует всем собравшимся. Она, тоже одетая как матрос, остаётся по-королевски невозмутимой.
— Эта чудесная девочка, — продолжает отец, — прислала мне весточку, что ты жив. Я чуть не загнал коней, но спустя три дня уже торчал в её болотах. А оттуда, представляешь, мы летели птицами! Прямо к Островам, чтобы быстрее!
Я-то представляю.
— И с её помощью мы смогли тебя найти. Колдовство, вот, — и он показывает несколько свежих порезов на руке. — Кровь привела.
— А почему твоя, а не её? — интересуюсь я.
Ещё мне весьма любопытно, сказала ли «чудесная девочка», какую роль она сама сыграла в моём исчезновении, но спрашивать при всех не хочется. Чего доброго, случится неловкая ситуация, а с меня на ближайшие пару лет таких ситуаций предостаточно, благодарю.
— Так потому, что мы с тобой родня, дубина, — поясняет отец. — Чужая кровь бы не помогла, только моя или вот Сильвии. Но они с Эрнесто остались на Островах… ох, Теодор, старина! Лопни мои глаза, неужто это и вправду ты? Если бы только Эрнесто знал, он бы сюда быстрее корабля прибежал!
Отец и Теодор крепко обнимаются, у обоих на глазах выступают слёзы. Я только сейчас соображаю, что они раньше были знакомы и могли бы даже быть друзьями, ведь они примерно одного возраста. Но Теодор пропал так давно, что говорили о нём редко, а от отца я и вовсе о нём не слышал, кажется.
Тем временем на других лодках приплывают матросы. Они робко жмутся на берегу, испуганно поглядывая по сторонам, и немного оживляются при виде Брадана и Бартоломео. Если матросы и чувствовали обиду на то, что их усыпили и оставили в пещере, то сейчас, похоже, они решают её забыть. Нико, сын и помощник капитана, утратил свой прежний напыщенный вид и теперь больше похож на растерянного мальчишку.
— Эй, чего стоим? Может быть, отметим встречу? — раздаётся громкий голос Дугальда, и народ наконец отступает от берега, поддерживая идею радостными криками.
Мы гостим на Счастливом Побережье ещё немного, а затем наступает время расставания. Но Бартоломео, Брадан и часть матросов с нами не плывут: они решают остаться здесь и довести до конца восстановление «Крылатой жабы». Капитан и Брадан всё так же соперничают за внимание Теванны, а она по-прежнему не отдаёт предпочтения никому из них.
После очень, очень долгого прощания на берегу мы плывём на лодках к борту и поднимаемся на корабль.
С берега нам машут все-все, кого мы знаем. Клыкастые пришли из леса и возвышаются над толпой, а на их плечах подпрыгивают ребятишки. В первом ряду стоит принц Теодор, печально улыбаясь. Рядом размахивает шляпой Леон (он неожиданно дал нам в дорогу целое ведро пирожков, утверждая, что всё равно никого сегодня не ждёт). Дугальд держит в объятиях Мари, которая машет руками за двоих. А Ричил, стоящая рядом с ними, старается за четверых, да так усердно это делает, что я переживаю, как бы она не взлетела.
Дедуля Йорген, приосанившись, оглядывает нас с возвышения. Накануне он опустошил чуть ли не всю свою лавку, подобрав каждому из нас, даже матросам, отличные костюмы. Так что теперь ради него все нарядные, хоть моряки и ворчат, что в таком жалко работать.
Стоит на берегу и Альдо, приобнимая Сирсу. У каждого из них в руках по флажку, и они радостно ими размахивают.
Якорь поднимается, и мы отплываем.
— Вот так приключение, — довольно говорю я, поворачиваясь я к Гилберту.
При этом я всё ещё машу рукой тем, кто остался на берегу.
Но мой друг стоит, вцепившись в перила так, что пальцы побелели, а по его лицу текут слёзы.
— Чем это ты так огорчён? — не понимаю я, и тут наконец разрозненные детали складываются у меня в голове.
Кажется, зря я не верил Сильвии, когда она заявляла, что я не особо догадливый. Странное желание найти Теодора, секреты, девушка, спасшая принца где-то в тех местах, откуда мой друг родом. Наконец, то, что заклинание может проложить путь только к родному по крови.
— Погоди, так он — твой отец? — ахаю я.
Гилберт не отвечает, даже не поворачивается ко мне, лишь молча кивает, стиснув зубы.
— Так почему же ты ему не сказал? — недоумеваю я. — Разве не ради этого ты проделал весь путь? Давай остановим корабль! Ещё не поздно!
— Нет, — друг поворачивает ко мне лицо, всё в слезах, и удерживает за руку. — Ему и так сейчас тяжело, ты же видел. Не нужны ему новые потрясения. Я могу и подождать.
С берега доносится крик. Мы глядим туда и видим, что Теодор зачем-то вошёл в воду. Он протягивает руки к кораблю.
— Что он говорит? — не разбираю я.
— Армина, — повторяет Гилберт, напряжённо вслушиваясь. — Так звали маму. Я пошёл.
И он внезапно одним ловким движением запрыгивает на борт, а затем стрелой летит вниз. Матросы кричат, даже невозмутимая обычно Нела ахает. Отец приказывает бросить якорь. Где-то между кораблём и берегом Теодор, принц Островов, находит и крепко обнимает своего сына.
— Плывите! — наконец доносится до нас, и Гилберт машет рукой. — Плывите домой! Я вернусь позже!
И мы поднимаем якорь. Теперь, конечно, уплывать мне намного грустнее, но я рад за Гилберта. Нела, угадывая моё настроение, обнимает меня за плечи, и мы долго стоим в молчании, пока берег совсем не тает на горизонте.
Мне остаётся добавить к этой истории совсем немного. Пожалуй, важно рассказать о том, что Леон вместе с Гилбертом и
