class="p1">— Помню, конечно, — уголки губ Иоанна недовольно опустились вниз, — и даже помню, что я тебе ответил.
Прокопий учтиво склонил голову, словно признавая, что переходит невидимую грань.
— И тем не менее я посмею вновь вернуться к этой теме. Вы знаете, у меня свои счеты с Варсанием, но все же я не могу отрицать его таланты. Если Сцинарион просит о встрече, значит, ему действительно есть что предложить. Конечно, решать вам, мой император, идти с ним на сделку или нет, но я настоятельно рекомендую выслушать его. В нашей ситуации любая мелочь может иметь решающее значение.
Молча взглянув на своего наставника, Иоанн задумчиво отвернулся. Именно по причине озвученной сейчас Прокопием, он и не хотел встречаться с Варсанием. Ему страшно не хотелось идти на любой компромисс с этим человеком, а зная бывшего главу канцелярии, можно было с уверенностью сказать, что соблазн будет велик.
Бросив еще один взгляд на уверенное лицо патрикия, Иоанн отдал предпочтение здравому смыслу.
— Хорошо, ты меня убедил. Пусть его приведут.
* * *
Варсания привели, когда Иоанн был уже в полном одиночестве. Говорить со своим личным врагом, он предпочел без свидетелей.
Два легионера почти втащили бывшего Великого логофета в шатер. Руки и ноги у того были скованы тяжелыми цепями, и тот еле-еле мог передвигаться.
Иоанн посмотрел на стертые до крови запястья и лодыжки Варсания и подумал о капризах судьбы: «Как непрочен и зыбок наш мир. Вчера еще всесильный властитель империи, а сегодня уже сидит в яме, закованный в кандалы как дикий зверь». Еще удивительнее для него было то, что глядя на измученного человека, он не испытывает к нему ни жалости, ни сострадания.
Слегка раздосадованный на себя Иоанн встретил Варсания вопросом.
— Почему ты не сбежал, Сцинарион, ведь я предупреждал тебя — пощады не будет.
Логофет невольно усмехнулся.
— Поверьте, я бы непременно выполнил ваше пожелание, но нельзя же меня винить за то, что между казематом султана и ямой в вашем лагере я выбрал яму.
— Можно, Варсаний, можно. — Иоанн поддержал ироничный тон. — Вам ли не знать, что винить у нас можно за что угодно.
— Наш юный император быстро учится. — Сцинарион неловко дернул рукой и тут же скривился от боли. — К сожалению, слишком быстро.
На лице Иоанна застыла жесткая складка.
— Не будем терять время. Что ты хотел мне сказать?
— Во-первых, я осмелюсь выразить свое восхищение блестящим решением проблемы Ура. Немного накладно для казны, но зато очень эффективно, и главное, своевременно.
Иоанн промолчал, и Варсаний, с трудом удерживая на лице невозмутимую маску, продолжил:
— Когда до меня дошли слухи об этом, то я спросил себя, а какой же будет следующий ход нашего юного императора. Спросил, и без труда ответил — конечно же, мирный договор с Сардией. — Тут, он взглянул Иоанну прямо в глаза. — Вы же не будете этого отрицать⁈
Выдержав взгляд, Иоанн сложил руки на груди.
— На миг предположим, что ты прав… Что это меняет?
Устав держать тяжелую цепь, Варсаний опустил руки.
— Для меня ничего, — звякнув, цепь дернула оковы на стертых запястьях, — а вот для вас многое, поскольку Хозрой на мирные переговоры не пойдет.
— Почему же это? — Иоанн не смог крыть любопытства. — В его положении мир с империей — единственно-возможный путь к спасению.
— Да, именно так и было еще совсем недавно, но за то время пока мы возились в долине Ура, кое-что изменилось. Любимая дочь Хозроя Ильсана вышла замуж за султана Ибера. Событие вроде бы заурядное, но как мы видим, повлекшее за собой большие последствия. Эта свадьба, как я сейчас понимаю, скрепила договор по которому Муслим вступил в войну на стороне Сардии. И сейчас по сути сардийская принцесса является заложницей выполнения отцом своих обязательств. — Подтянув цепь, Варсаний утер текущий по лицу пот. — Можете мне поверить, Хозрой не рискнет своей дочерью и на мирные переговоры не пойдет. Даже сам факт приезда послов в Сардогад и то подозрителен. Муслим может потребовать казни послов в доказательство верности союзу. Ведь все мы знаем повадки султана… Только заподозрив предательство, он может вернуть отцу его дочь по частям. — Помолчав, Варсаний все же добавил: — Вы же, наверняка, Прокопия собираетесь послать. Не советую, потеряете своего наставника.
Иоанн хмуро молчал. Все это было похоже на правду, и в любом случае требовало серьезного отношения, а значит, все планы летели к чертям. Единственно, чего он пока не мог понять, на какую выгоду рассчитывает сам Сцинарион.
— Хорошо. Если все, действительно, обстоит именно так, то с отправкой посольства придется повременить. Возможно ты прав, и Хозрой не подставит свою дочь под удар, но в чем тут твой резон? Только не говори, что ты проникся сожалением и решил бескорыстно поделиться информацией.
— Нет, не скажу. — Поправив оковы, Варсаний выдавил мученическую улыбку. — Поскольку все, что я только что рассказал — всего лишь замысел. Чей, не могу с уверенностью сказать. Прекрасный, отлично просчитанный, но не выполненный до конца замысел. А в реальности, Роза Сардии не доехала до Ибера, и без ложной скромности отмечу, к этому приложил руку ваш покорный слуга. Сейчас дочь Хозроя спрятана в надежном месте, но отец этого еще не знает, и по-прежнему считает, что она в Ибере. Можете попытаться убедить его в обратном, только вряд ли он вам поверит. Единственным доказательством может стать лишь сама Ильсана, и я могу вам в этом помочь. Предъявите Хозрою его дочь живой и здоровой, и он с радостью пойдет на любые условия.
Варсаний закончил говорить, и Иоанн неожиданно резюмировал все по-своему.
— Итак, ты знаешь где сейчас дочь Хозроя и хочешь выторговать за нее свою жизнь. Твое желание понятно, неясно только зачем мне с тобой торговаться, не проще ли отправить тебя к палачу. Уверен, ты не продержишься и двух часов.
— Да что вы, Ваше Величество, вы слишком щедры ко мне. Какие там два часа! Я совершенно не переношу боль, не выдержу и одного удара. — Прищуренный взгляд матерого царедворца уперся в юного императора. — Вот только пользы вам от этого никакой, поскольку я понятия не имею, где девушка. Более того, ситуация такова, что на этот момент никто не знает, где находится принцесса. Отряд, посланный ее отбить, не смог довести дело до конца. Сардийцы
