девушка изобразила мину безразличия.
— Не знаю, я не спрашивала. Какой-то важный молодой человек со свитой. Мне он не представился. — Она улыбнулась. — Я просто увидела, как все заполошно бросились вас искать, и подумала, что вы захотите знать.
Несмотря на разыгравшееся любопытство, в этот момент Иоанн вдруг подумал совсем о другом. Глядя снизу вверх на стоящую над ним девушку, он видел улыбающееся лицо, просматривающуюся сквозь ткань линию бедер и бугорки выступающей груди. Неожиданно ему захотелось стащить с нее рубаху и уложить ее прямо здесь, на прокаленном солнцем камне, стиснуть в ладонях ее маленькие затвердевшие соски, впиться поцелуем в эти смеющиеся губы. Он зажмурился, прогоняя видение, и подумал: «Почему, почему после той ночи у нас с ней больше ничего не было?» Спросил — и сам же себе ответил: «Она не оставалась, а я не настаивал. Почему?»
Он поднялся, все еще под впечатлением видения, и в тот момент, когда его глаза вновь встретил ее глаза, они были уже другими. В зеленой глубине на миг промелькнуло понимающее удовлетворение, и, нагнувшись к самому уху, Зара прошептала:
— Хочешь, я приду сегодня ночью?
Иоанн вздрогнул: господи, они все читают меня как открытую книгу! Он покраснел, и на какое-то мгновение ему захотелось сделать непонимающее лицо и сказать какую-нибудь глупость вроде: «Не знаю, если захочешь…» Но цезарь не любил и не умел врать самому себе: он хотел эту женщину, хотел, чтобы она пришла! Еще не успели всплыть правильные слова, а его губы уже произнесли с подкупающей простотой:
— Да!
Все остальное ей сказали его глаза, и она, улыбнувшись ему еще раз, развернулась и, грациозно спрыгнув с валуна на тропу, в одно мгновение исчезла за поворотом.
Иоанн, простояв несколько секунд, продолжая глупо улыбаться, вдруг спохватился, что его ждут, и, тоже спрыгнув вниз, направился к лагерю. Миновав первые палатки, он наткнулся на комита: тот явно был всполошен, но, увидев цезаря, разом успокоился.
— Цезарь, где вы были? Мы вас обыскались!
Лучший способ уклониться от ответа — задать вопрос самому. С этим нехитрым приемом Иоанн был знаком и воспользовался им так же уверенно, как и всегда:
— Из-за чего столько суеты?
Не став ничего больше спрашивать, Лу́ка кивнул в сторону большого шатра:
— Там цезарь Михаил с друзьями. Хочет вас видеть.
Разом остановившись, Иоанн поднял вопросительный взгляд:
— Михаил? Мы с ним даже не знакомы. Чего он хочет?
Комит лишь молча изобразил гримасу, мол, не меня об этом надо спрашивать, и они вновь двинулись в сторону шатра, из которого так непривычно для Иоанна раздавались чужие голоса. Не успел он войти внутрь, как от тройки молодых людей отделился широкоплечий парень и, протянув ему руку, открыто улыбнулся:
— Михаил! — И продолжил, не дав Иоанну даже произнести свое имя: — Я уже несколько дней мечтал с тобой познакомиться. Ты просто поразил нас всех, как настоящий герой из легенд древней Туры!
В голове Иоанна закрутился калейдоскоп вопросов: «Герой? Я? Он издевается надо мной?» Продолжая очумело пялиться на своего гостя, он не знал, что ответить, но Михаилу, казалось, это и не требовалось.
— Вся армия бежала: легионеры, варвары, — и только цезарь Иоанн, как немой укор трусам, шел шагом. С гордо поднятой головой, не оборачиваясь в сторону преследующей вражеской конницы. Честь и долг превыше смерти! Как герои древности! Я был восхищен твоей отвагой. Да что я? Даже моей отец — и тот был поражен! — Он закатил глаза. — Сейчас, подожди, я приведу тебе его слова. — Юноша состроил серьезную мину, и сразу стало очевидно его сходство с отцом. Он забасил, передразнивая императора: — «Кто бы мог подумать, что в этом тщедушном теле кроется такой высокий дух!» — Выпустив воздух и перестав изображать отца, Михаил расплылся в открытой улыбке: — Поверь, из уст моего отца это высшая похвала. Уж я-то знаю!
Михаил вел себя так, словно они были знакомы лет сто, не меньше, и это почему-то не шокировало. Его слова звучали с такой искренностью и легкостью, что им невозможно было противостоять, и губы непроизвольно растягивались в ответной улыбке.
— Да какой герой, — зардевшись, Иоанн наконец-то смог вставить слово, — просто Прокопий не мог идти быстрее…
— Прокопий! — Михаил весело засмеялся. — Точно, за тобой плелся такой круглый толстячок! Он кто? Твой друг?
Такая бестактность царственного кузена поставила Иоанна в тупик, но обижаться на совсем юношескую непосредственность было глупо, и он, по-прежнему улыбаясь, помотал головой:
— Нет, мой учитель.
— Вот это я понимаю — учитель! — Михаил радостно обернулся к своим друзьям. — Мне бы такого! В бой за своим учеником, без оружия, без брони! Он тоже герой!
С этим, пожалуй, Иоанн согласился бы: старый патрикий был всегда для него образцом самоотверженности и служения принципам, но поддерживать и без того брызжущий через край восторг не стал. Столько лестных слов в свой адрес он не слышал за всю предыдущую жизнь, и должен был сознаться, что это чертовски приятно.
Качнувшийся полог прервал бурное проявление эмоций гостем, и в шатер вошли два бойца Велия. Один из них нес поднос с фруктами, а другой — серебряный кувшин и кубки. Расставив все на столе, они также безмолвно удалились, а Иоанн, ранее гадавший про себя, где Лу́ка раздобыл это всё, вдруг спохватился:
— Угощайтесь! Я очень рад видеть вас всех у себя!
Не обращая внимания на попытку Иоанна внести чуточку официальности в их встречу, Михаил поднял наполненный кубок:
— Нам надо чаще встречаться! Ты отличный парень, и я уверен, мы с тобой поладим. Я видел тебя на поле боя, и ты мне понравился. Я смотрю на тебя сейчас, и ты мне нравишься еще больше! Выпьем за нашу дружбу!
Добавить тут было нечего, и Иоанн просто пригубил вино — на большее после позора в городище вендов он не решился бы даже под страхом смерти. Михаил же, напротив, осушив в несколько глотков свой кубок, вдруг натурально хлопнул себя по лбу.
— Вот черт, совсем забыл! Ты же слышал о последней выходке Навруса?
Иоанн замялся, и его жизнерадостный гость продолжил, словно и не ждал ответа:
— Наврус успокоил взбунтовавшихся варваров, выплатив им жалование из своих денег. Представляешь, он отдал им все, что у него было, и они угомонились! Это так развеселило отца, что он вернул ему командование армией. Понимаешь, какой
