предать тело его речным струям или выбросить в поле на съедение зверям: что нередко и исполнял сей светильник рассуждения, повелевая, чтобы их выносили без чести и лишали всякого псалмопения.
На какое страшное и умилительное зрелище было при последнем часе! Осужденники сии, видя, что кто-нибудь из них приближался к кончине, окружали его, когда он еще был в полной памяти, и с жаждою, с плачем и желанием, с весьма жалостным видом и печальным голосом, качая главами своими, спрашивали умирающего и, горя милосердием к нему, говорили: "Что, брат и осужденник? Каково тебе? Что скажешь? Достиг ли ты, чего искал с таким трудом, или нет? Отверз ли ты себе дверь милосердия или еще повинен суду? Достиг ли своей цели или нет? Получил ли какое-нибудь извещение о спасении твоем или еще нетвердую имеешь надежду? Получил ли ты свободу или еще колеблется и сомневается твой помысел? Ощутил ли ты некоторое просвещение в сердце своем или оно покрыто мраком и стыдом? Был ли внутри тебя глас глаголящий: се здрав еси (Ин. 5:14), или: отпущаются тебе греси твои (Мф. 5:34)? Или слышишь такой глас: да возвратятся грешницы во ад (Пс. 9:18); еще: свяжите ему руце и нозе (Мф. 22:13); еще: да возьмется нечистивый, да не видит славы Господни (Ис. 26:10)? Что скажешь нам, брат наш? Скажи нам кратко, умоляем тебя, чтобы и мы узнали, в каком будем состоянии. Ибо твое время уже окончилось и другого уже не обрящешь вовеки. На сие некоторые из умирающих отвечали: благословен Господь, Иже не остави молитву мою и милость Свою от меня (Пс. 65:20). Другие говорили: благословен Господь, Иже не даде нас в ловитву их (Пс. 123:6). А иные с болезнию произносили: убо прейде ли душа наша воду непостоянную духов воздушных (Пс. 123:3)? Говорили же так, потому что еще не имели дерзновения, но издалека усматривали то, что бывает на оном истязании. Иные же еще болезненнее отвечали и говорили: "Горе душе, не сохранившей обета своего в непорочности; в сей только час она познает, что ей уготовано".
Я же, видя и слыша у них все это, едва не пришел в отчаяние, зная свое нерадение и сравнивая оное с их злостраданием. И каково еще было устройство того места и жилища их! Все темно, все зловонно, все нечисто и смрадно. Оно справедливо называлось темницею и затвором осужденных; самое видение сего места располагает к плачу и наставляет на всякий подвиг покаяния. Но что для иных неудобно и неприятно, то любезно и приятно для тех, которые ниспали из состояния добродетели и лишились духовного богатства. Ибо когда душа лишилась первого дерзновения перед Богом, потеряла надежду бесстрастия и сокрушила печать чистоты, когда она позволила похитить у себя сокровища дарований, сделалась чуждою Божественного утешения, завет Господень отвергла и угасила добрый огонь душевных слез: тогда, пронзаемая и уязвляемая воспоминанием об этом, она не только вышеописанные труды возложит на себя со всяким усердием, но и тщится благочестиво умерщвлять себя подвигами покаяния, если только в ней осталась хоть искра любви или страха Господня. Поистине, таковы были сии блаженные; ибо, размышляя об этом и вспоминая высоту, с которой ниспали, они говорили: "Помянухом дни древния, оный огонь нашей ревности"; а иные взывали к Богу: "Где суть милости Твоя древния, Господи, которые Ты показал душе нашей во истине Твоей" (Пс. 88:51). Другой говорил: "Кто мя устроит по месяцам прежних дней, в нихже мя храняше Бог, егда светяшеся светильник света Его над главою сердца моего?" (Иов. 29:2).
Так вспоминали они свои прежние добродетели, рыдали о них как об умерших младенцах и говорили: "Где чистота молитвы? Где ее дерзновение? Где сладкие слезы вместо горьких? Где надежда всесовершенной чистоты и очищения? Где ожидание блаженного бесстрастия? Где вера к пастырю? Где благое действие молитвы его в нас? Все это погибло как неявляющееся, исчезло и, как никогда не бывшее, миновалось и прошло".
Произнося сии слова и проливая слезы, одни из них молились о том, чтобы впасть в беснование; другие просили Господа наказать их проказою; иные желали лишиться зрения и быть предметом всеобщей жалости; а иные просили себе расслабления, только бы не подвергнуться будущим мучениям. Я же, о друзья мои, наблюдая плач их, забывал себя самого и весь восхитился умом, не в силах будучи удерживать себя…»
Помимо того, что я выразил свое мнение о том, что человеку не открывается понимание его смерти в действительности (то есть смерти в загробном мире), помимо откровения во сне человеческом (в осознанном сне), то я хочу также дать некоторые ответы, используя свой личный опыт.
Вопрошающие вопросы о кротости и смирении заключены в результате абсолютной фазы рефрактерности. То есть для корректного понимания святая кротость и святое смирение — это аналогичное понимание восточных практиков спокойствия ума.
До фазы абсолютной рефрактерности необходимо очистить свое тело и ум. В этом ответ на вопрос: «Где надежда всесовершенной чистоты и очищения?». Ранее я уже неоднократно упоминал о необходимости окунания своего физического тела в воду в последний день практики пустынного безмолвия. В переводе на понимание психиатрии окунуться в воду необходимо в последний день психомоторного возбуждения.
В «Лествице» ничего не говорится о том, что необходимо окунуть свое физическое тело в воду, несмотря на то что в современной религии православия повсеместно распространен ритуал окунания тела человека в воду. Этот ритуал несовершенен в том, что он выполняется в присутствии человека (религиозного деятеля), а также и тем, что этот ритуал проводится (над совершеннолетними) в отрыве от психомоторного возбуждения (духовного трепета, где ритуал в виде окунания тела в воду должен производиться в стадии Великого трепета как завершающей фазы духовного трепета).
Поэтому не стоит вопрошать тем людям, кто имеет намерение покаяться и раскаивается, где же совершенная чистота и очищение, поскольку раскаяние лежит за окунанием своего физического тела в воду в завершающей стадии психомоторного возбуждения.
Также хочу сказать для всех тех восточных практиков, кто желает пройти или пытается пройти ретрит випассаны, что випассана является путем возбуждения психики от начала до конца.
Вы не можете сами себе сказать: «Вот я выполняю ретрит випассаны». Также в некоторых странах мира осужденным людям, отбывающим наказание в исправительных колониях или тюрьмах, разрешено выполнять ретрит випассаны.
Я указываю на ошибочность суждений и заблуждений многих практиков, которые считают достаточным для достижения просветления одну лишь медитацию.
Помимо медитации, практику необходимо одиночество на весь период випассаны на протяжение семи суток. Это одиночество
