Клэр понятия не имела, как вести себя, чтобы выглядеть менеенапуганной, чтобы хотя бы остановить дрожь в ногах, она положила руки наколени.
Амели вздохнула.
— Ты совсем недавно в нашем городе, — сказалаона, — но я не часто видела, чтобы кто-то разворошил так много осиныхгнезд за такой короткий срок. Сначала ты ввязалась в неприятности с Моникой,затем с Брэндоном и я слышу, как ты обращаешься к моему дорогому Оливеру засоветом. А теперь ты принимаешь участие в гонках на выживание по моим улицам… Ясочла тебя неординарной личностью, Клэр. Ты меня заинтересовала. Кто ты ипочему именно ты ?
— Я… никто, — сказала Клэр. — И я уезжаю изгорода. Мои родители забирают меня из колледжа. — Это вдруг показалосьдействительно хорошей идеей. Не убежать , а отступить.
— Разве? Ну, поживем — увидим. — Амели пожалаплечами. — Ты знаешь, кто я?
— Какая-то влиятельная персона.
— Да. Какая-то очень влиятельная персона. — ГлазаАмели были жесткие и какого-то нереального цвета — ближе к серому что ли? Илиголубому? Но не цвет делал их такими мощными. — Я самый старый вампир вмире, моя дорогая. В определенном смысле, я мать вампиров. — Она сказалаэто без особого чувства гордости. — Хотя другие могут иметь различныемнения на этот счет. Но они будут неправы.
— Я… я не понимаю.
— Нет, я не жду от тебя этого. — Амели села,наклонилась вперед и положила тонкие, элегантные, белые руки на деревяннуюскамью перед ней, затем опустила сверху на них подбородок. — Так илииначе, ты оказалась замешанной в поиске книги. Я полагаю, ты понимаешь, о чемя.
— Я… аа… да. — Не было смысла раскрывать всекарты. Она уже сделала эту ошибку однажды. — Я имею в виду, я все знаю о…
— Наших поисках? — услужливо подсказалаАмели. — Это не секрет, моя дорогая.
— Вампиры ищут ее.
— А ты случайно наткнулась в библиотеке, где мыбезуспешно пытались отыскать ее?
Клэр мигнула.
— Она принадлежит вам?
— В какой-то степени. Скажем так, она принадлежит мнетак же, как принадлежит любому живущему сегодня. Если можно допустить, что я живу. Раньше нас называли немертвыми , думаю, ты слышала об этом. Но как живыесущества могут быть немертвыми? Я не люблю неточности. Хочешь помочь мне врешении этой словесной загадки, юная леди? — Амели наклонила голову чуть всторону. Клэр, холодея, вспомнила фильмы о жизни насекомых. Как богомол изучаетсвою будущую жертву. — Вампир — очень старое слово. Я думаю, что могла бысоздать комиссию в вашем колледже, чтобы найти другой термин, более… какговорят?… легкий в использовании, для обозначения того, кем мы являемся.
— Я… что вам нужно? — выпалила Клэр. И затемнелепо, — …простите. — Потому что это прозвучало грубо, а, как бы нибыл страшен вампир, находящийся сейчас перед нею, она не была грубой.
— Все в порядке. Ты пережила большой стресс. Я прощаютвои дурные манеры. Я хочу правды, дитя. Я хочу знать, что ты знаешь о книге.
— Я… мм, ничего.
Последовало длительное молчание. Клэр услышала отдаленныйшум — кто-то ломился во входную дверь церкви.
— Это прискорбно, — тихо сказала Амели,вставая. — Я надеялась, что смогу помочь тебе. А выходит, что не могу.
— Мм… это так? Это все?
— Да, боюсь, что так. — Амели села снова иположила руки на колени. — Ты можешь попробовать сбежать. Я желаю тебеудачи, моя дорогая. Она тебе понадобится. К сожалению, смертная жизнь — вещьхрупкая и очень короткая. Твоя может оказаться короче, чем обычно.
— Но…
— Я не могу помочь тебе, если ты ничего не можешьпредложить мне. Таковы правила жизни в Моранвилле. Я не могу просто принятьзаблудившегося, потому что он выглядит привлекательно. Прощай, малышка Клэр.Счастливого пути.
Клэр понятия не имела, что скрывается под словом «выглядитпривлекательно», но она получила приглашение. Она оказалась перед выбором:заключить сделку или же проигнорировать предложение Амели. Клэр встала,задаваясь вопросом, что сказать, и решила, что лучше будет промолчать.
В этот момент задняя дверь распахнулась.
— О черт, проклятье, — прошептала она. Амели посмотрелана нее с упреком. — Извините.
— Мы находимся в молельном доме, — сказала онастрого. — Неужели никто не учит ваше поколение манерам?
Клэр нырнула за скамью. Ее сердце этом отдавалось в ушах иона с трудом различала слова Моники:
— Мэм! Простите меня, я не знала, что вы здесь…
— Зато я знала, — прохладно сказала Амели. —Моррелл, ведь так? Я не имею чести знать никого из вас лично.
— Моника Моррелл.
— Как очаровательно. — Голос Амели изменился отхолодного до ледяного. — Я должна попросить вас уйти, мисс Моррелл. Вы непринадлежите этому месту. Здесь главенствует моя Печать. Вы знаете правила.
— Извините, мэм. Я не подумала…
— Для вас это не редкость, как я подозреваю. Иди.
— Но… здесь эта девушка… не так ли?
Голос Амели превратился в шипение, как дождь со снегом назамерзшем окне.
— Ты задаешь мне вопрос?
— Нет! нет, мне так жаль, мэм, это больше неповторится, простите меня… — Голос Моники исчезал. Он удалялся. А Клэроставалась, дрожащая и обессиленная.
Она почти закричала, когда бледная Амели опять появилась накраю скамьи и посмотрела вниз на нее. Она не слышала ее движения. Совсем.
— Я предлагаю тебе идти прямо домой, малышкаКлэр, — сказала Амели. — Я могла бы доставить тебя туда, но я думаюэто больше, чем я могу предложить сейчас. Беги, беги домой. И, если ты совраламне на счет книги, запомни, что многие хотят заполучить такую ценную вещь.Прежде чем отдать ее кому-то, убедись, что это не приведет к беде.
Клэр медленно сняла руки с головы и скользнула на скамью,оказываясь прямо перед вампиром. Она все еще боялась, но Амели точно невыглядела… как… зло. Просто холодная. Ледяная. И старая.
— Что там? — спросила Клэр. — Что в этойкниге???
Улыбка Амели поблекла, как старый шелк.
— Жизнь, — сказала она. — И смерть. Я не могусказать тебе больше. Это было бы неблагоразумно. — Улыбка исчезла,оставляя после себя только холод. — Я полагаю, тебе нужно идти прямосейчас.
Клэр выбежала из часовни и направилась прочь, оборачиваясьчерез плечо на каждом шагу. Она видела, как начали собираться другие вампиры,она не знала никого из них, кроме одного. Это был Джон из библиотеки. Онусмехнулся ей недружелюбно. Один его глаз был молочно-белый.
Она побежала.
Неважно куда пошли Моника и ее друзья, Клэр не думала обэтом, она бежала к улице Лот. Ее легкие горели, когда она повернула за угол иувидела, чуть не разрыдавшись от облегчения, большой старый дом.
