Мое имя Джоанн Болдуин, и раньше я управляла погодой.
Нет, правда. Я была одним из Хранителей Погоды. Возможно, вы не знакомы с ними лично, но это они не дают вам изжариться молнией (главным образом), быть смытым наводнением (время от времени), убитым торнадо (иногда). Мы стараемся защищать вас от всего этого. Иногда у нас это даже получается.
Но я вляпалась в неприятности – такие, что угрожали смертью. И когда Хранители обратились против меня, я убежала от всех и вся. И провела незабываемую неделю, разыскивая человека по имени, Льюис Левандер Оруэлл, который, как я считала, был единственным, кто мог спасти мою жизнь. Я подобрала на дороге парня по имени Дэвид, который оказался совсем другим, как могло показаться на первый взгляд.
Я нашла Льюиса. Это не помогло. Я умерла.
К счастью, Дэвид, не допустил, чтобы все закончилось именно так. И теперь я снова в бегах, только сейчас я одна из них. Я – джинн.
1
И вновь скопление грозовых туч – над Черч Фолз, штат Оклахома, назревал шторм. Иссиня-черные облака, лениво клубясь и кипя в замедленном движении, перебрасывали друг с друга бело-голубые молнии. Они несли в себе какую-то затаенную угрозу, но на самом деле шторм был еще младенцем – обзавелся местом в пространстве, но не имел еще никакого опыта. Я наблюдала на эфирном плане, как дождь внутри него яростно бьется в мезосфере, как схваченный сильным холодом, падает вниз, накапливая по пути влагу. Классический способ образования града.
Круговое движение внутри шторма. Это были, скорее, ощущения, нежели то, что я видела, но я не сомневалась ни мгновения. После нескольких лет наблюдения за погодой я вибрировала на таких частотах, на которых не требовалось видеть для того, чтобы знать.
Я собрала вокруг себя силу, как блестящий теплый плащ, и выпустила ее для…
– Хватит.
Моя сила врезалась в невидимую стену, ее отшвырнуло назад. Я вскрикнула, с тяжелым глухим стуком срываясь обратно в человеческую реальность, и осознала, что едва не сбросила Мону с дороги. Мона – это машина. «Додж вайпер» выпуска 1997 года. Иссиня-черная. Я вела ее, здорово превышая скорость, но мне именно так и нравится ездить.
Я скорректировала отклонение, бросила короткий взгляд на спидометр и добавила еще пять миль в час. Мурлыканье Моны сменилось низким гортанным рычанием.
– Никогда не делай так, когда я иду за сотню по магистрали между штатами, – огрызнулась я на парня, создавшего стену, в которую я только что врезалась. – И, черт возьми, неужели это настолько чувствуется? Я всего-то собиралась немножко подправить ход вещей. К лучшему, кстати.
Парня звали Дэвид. Он удобно развалился в кресле пассажира и сказал, не открывая глаз:
– Ты вмешиваешься не свое дело. Соскучилась?
– Ну да, – призналась я, так как вождение машины в Оклахоме является не самым захватывающим занятием в мире. – Что из того?
– Тебе нельзя больше этим заниматься.
«Этим», очевидно, означало регулировать погоду по своему усмотрению.
– Почему бы и нет?
Его губы дрогнули, подавляя улыбку.
– Поскольку ты привлечешь внимание.
– На то, что я несусь по дороге свыше ста…
– Ты знаешь, что я имею в виду. И, между прочим, ты должна снизить скорость.
Я вздохнула.
– Ты шутишь. Это скорость для почтенной старой леди.
– Водители «Наскар» получили бы сердечный приступ. Снижай скорость, пока не штрафанули.
– Трусишка.
– Да, – торжественно согласился он, – ты меня пугаешь.
Я сбросила газ, переводя скорость Моны от «чертовски быстро» к законопослушному «общественно приемлемо» и даже чуть ниже, и наблюдала за падением оборотов. Мона зарычала. Она не любила ограничения в скорости. Я тоже. Черт, по правде говоря, я еще не встречала ограничений, которые бы мне понравились. Прежде, в старые добрые времена, когда меня еще звали Джоанн Болдуин, я была человеком, одним из Хранителей Погоды. Членом Ассоциации Хранителей, международной организации, мешающей Матери-Природе истреблять род человеческий.
Я управляла ветрами, волнами и штормами. Подсесть на адреналин на такой работе вполне естественно.
То, что я до сих пор оставалась адреналиновым наркоманом, было удивительно, поскольку, строго говоря, у меня больше не имелось реального человеческого тела, вырабатывавшего гормоны. Почему же я как прежде испытывала все те же человеческие желания? Мне не хотелось слишком много думать об этом, но я постоянно вспоминала, что умерла. Последнее, что я помнила из своей предыдущей смертной жизни – это то, как я стала настоящим полем битвы двух демонов, разрывающей меня на куски. После чего я – образно говоря – открыла глаза в другом мире, живущем по иным правилам. Потому что Дэвид сделал меня джинном.
Помните? «Тысяча и одна ночь», лампа, исполнение желаний?
Вот-вот, вроде того. Только я не была заключена в лампу или, что бывает чаще, бутылку. Я осталась на свободе. Без хозяина.
Это было одновременно и классно и страшно. Не имея господина, я была уязвима и знала об этом.
– Эй, – сказала я вслух и отвела взгляд от дороги, чтобы посмотреть на своего спутника. Господи боже, как же он красив! Когда я впервые встретила его, он маскировался под обычного парня, но даже тогда был чертовски привлекателен. Но когда я увидела Дэвида в его истинном облике джинна, он оказался в десять раз привлекательней. Мягкие темно-рыжие волосы были лишь слегка длинноваты для прически в военном стиле. Глаза цвета литой бронзы. Теплая золотистая кожа на мощной груди, совершенной формы бицепсы, плоский живот… Мои руки имели собственную память, наполнившую меня внутренним теплом.
Не отводя от меня своих магических глаз, он спросил:
– Что – «эй»?
Я открыла, было, рот, но поняла: забыла, что хотела сказать… Пришлось с трудом настраивать мозги на более интеллектуальный лад.
– Я до сих пор в ожидании плана действий, если это не нарушает твой дневной сон, – я твердо придерживалась раздражительного тона, так как, стоило потерять осторожность, и из меня начнут сыпаться банальности вроде «Я не достойна тебя», что обошлось бы мне потерей нескольких очков. – Если что, мы все еще держим курс на восток.
– Прекрасно, – ответил он и слегка изменил свое лежачее положение так, чтобы поудобнее устроиться у окна. – Просто продолжай вести машину. Со скоростью меньше ненормальной, если, конечно, ты можешь себя контролировать.
