– А эта скорость ненормальная? Отлично. Да ты фанат долгих путешествий… – Это меня не удивило. – Хорошо. Я буду двигаться шагом.
Я снова вернулась взглядом к дороге – прекрасно, машина уже пересекла разделительную черту и ушла на встречную полосу – и стала держаться рекомендованным курсом, пока не проверила расход топлива. Горючего оставалось мало.
– Могу я остановиться для дозаправки?
– Тебе это не нужно.
– Слушай, это «вайпер», а вовсе не машина типа «офигительное-количество-миль-на-галлон». Поверь мне, нам придется остановиться. И скоро.
Дэвид вытянул палец – так и не открыв глаз – и указал на датчик топлива. Я увидела, как стрелка поползла вверх и, дрожа, остановилась на отметке, означающей полный бак.
– Не придется, – произнес он.
– Хорошо, – сказала я. – На восток. Прямо. До каких пор?
– Пока я не решу, что остановиться безопасно.
– Знаешь, небольшое количество информации в нашем партнерстве помогло бы мне его осуществлять. Я имею в виду это самое партнерство.
Его губы дрогнули в улыбке, голос снизился до октавы, отозвавшейся где-то глубоко внутри меня.
– А мы партнеры?
Зыбкая почва. Я не знала точно, кто мы друг другу. И не была уверена, что хочу, чтобы он разъяснил. Он спас меня. Он взял мою человеческую часть, ту, что пережила бой двух демонов, и превратил ее в джинна. Я надеялась, что это не сделало его моим отцом. Давайте-ка еще вспомним Эдипов комплекс Фрейда.
– Хорошо, умник. Я не знаю. Объясни мне, кто мы?
Он вздохнул:
– Я предпочел бы поспать, вместо того, чтобы объяснять это прямо сейчас.
Я тоже вздохнула:
– Ты знаешь, мне сейчас слегка не по себе. Смерть, возрождение, все эти новые чувства и ощущения – хорошо бы об этом поговорить.
– Какие новые ощущения? – Его голос был низким, теплым, нежным – ах какие ощущения… новые, все правильно. Я была переполнена ими.
Я откашлялась.
– Во-первых, все выглядит иначе.
– Поясни.
– Например, дорога…
– Требует внимания, – закончил он за меня. – Отныне у тебя есть несколько вариантов зрения, Джоанн. Ты можешь выбирать. Теперь это не только раздражение зрительных нервов.
– Да, все слишком… ярко.
Явное преуменьшение. Солнце сияло сквозь затемненные окна и мерцало как шелк – к тому же оно имело текучесть и реальный вес.
– И я вижу слишком четко. Слишком далеко.
Все имело… измерения. Глубину и свою историю– я могла ощутить, где вещи были, сколько им лет, откуда они, как были сделаны. Пугающий объем знаний. Я пыталась закрыться от всего этого, но каждый раз, когда замечала что-то новое, это появлялось опять. Например, спидометр. Глядя на дрожащий индикатор, я знала, что он выпущен на фабрике в Малайзии. Я чувствовала руки человека, который последним его касался. У меня было неприятное чувство, что, если бы мне захотелось, я смогла бы проследить историю спидометра и всех его владельцев. Дьявол, да я могла отследить пластмассу вплоть до динозавров, которые умерли в смоляной яме, давая начало нефти.
– Все, что ты должна сделать, – это правильно выбрать фокус, – сказал Дэвид.
Я подавила вспышку раздражения.
– Выбрать фокус? Все, что ты можешь посоветовать? Ну и новость, Оби Ван, мне казалось, что ты способен на большее.
– Перестань. – Он открыл глаза. Сейчас они были карие, как осень. Человеческие. И очень усталые. – Дай мне руку.
Я сняла ладонь с рычага переключения скоростей и протянула ему. Его теплые пальцы обвились вокруг моих, и что-то горячее, похожее на солнечный свет, вспыхнуло внутри.
Горизонт приобрел прежний вид. Солнечный свет поблек до нормальной яркости. Грани, измерения и вес вещей вернулись к обычным размерам.
– Ну вот, – теперь он казался еще более утомленным, чем прежде. – Просто продолжай вести машину.
Он отпустил меня. Я вновь взялась за ручку коробки передач. У меня накопилась тысяча вопросов: «Почему я продолжаю дышать?», и «Почему, если у меня нет сердца, оно так сильно колотится?» и «Почему я? Почему он спас меня?»
Я не была уверена, что готова выслушать ответ на какой-либо из этих вопросов, даже если у Дэвида хватит сил рассказать мне. Я не была готова к чему-то большему, нежели знакомый шорох шин Моны и ее нетерпеливый стремительный бег к горизонту.
Но у меня имелся еще один вопрос, задавать который мне не хотелось, но он все-таки сам из меня выскочил:
– У нас неприятности, да?
На сей раз, он действительно улыбнулся. Темно, сочно и опасно.
– Ты находишь?
– Мне говорили, что я сообразительна.
– Я надеюсь, тебя также считали удачливой.
– Должно быть, – пробормотала я, – иначе как объяснить, что ты рядом?
Карие глаза открылись, изучали меня в течение нескольких секунд, а затем ресницы снова опустились. Он так же мягко произнес:
– Молись, чтобы тебе не пришлось это проверять.
Автомобилю не требовалось горючее, и я обнаружила, что не нуждаюсь во сне – по крайней мере, мне не хотелось спать уже больше суток. Мы промчались мимо Талсу, выскочили на шоссе 1-70, ведущее к Чикаго, объехали Колумбус и, наконец, оказались на главной магистрали Нью-Джерси. Дэвид спал. Я вела машину. Меня немного беспокоили такие проблемы простых смертных, как полицейские и дорожные сборы, но Дэвид сделал нас незаметными. Мы занимали место в пространстве, но, в некотором смысле, были невидимы.
Оказавшись в плотном потоке пригородного движения, я обнаружила, что это не такое, уж преимущество. После того, как я раз десять едва уклонилась от столкновения, я выдернула Мону к краю дороги, помятую, с кашляющим двигателем. На металле остались следы – Мона была не волшебной машиной, а старым добрым автомобилем промышленного производства. Ну, хорошо, самым быстрым из когда-либо созданных автомобилей, с двигателем в 7990 кубических сантиметров, 6000 оборотов в минуту, развивающей скорость более 260 миль в час. Но не волшебной. И я сильно ее ударила.
Я опустила окно, вдохнула городского воздуха, наполненного маслянистым привкусом выхлопов, и наблюдала, как солнце поднимается над деревьями. В этом было что-то магическое – второе утро моей новой жизни. Солнце было прекрасно. Живой золотистый огонь в небе, распускающий лучи в насыщенной чистой голубизне. Никаких облаков. Я чувствовала потенциальные возможности для их появления – частицы пыли и других загрязнений, лениво висящие в воздухе, положительно и отрицательно заряженные, постоянно сталкивались друг с другом. Однажды обстоятельства сложатся так, что эти частицы получат сходный заряд и начнут притягивать микроскопические капельки влаги. Влажность растет, формируются капли дождя, собираются облака. В какой-то момент капли становятся слишком тяжелыми для того, чтобы висеть в воздухе, и падают. Простая физика. И все же было что-то притягательное, магическое в этом, примерно так же, как в том, что слияние двух клеток ведет к рождению людей, умеющих ходить, говорить, мечтать.
