счастье.
На Юнион-сквер я покидаю вагончик и озираюсь. Летом на этих широких ступенях было бы полно загорающих. Но нынче промозгло, колючий ветер завывает между высокими зданиями. Всем хочется от него спрятаться. Глядя на бурлящую вокруг жизнь, я гадаю, что будет дальше. Похоже, Скайлер – чуткий человек. Уверена, она сдержит слово, а не выкинет мое письмо в первую попавшуюся урну. Может, даже скажет Урсуле, что я не обманщица, не падкая на всякую грязь репортерша. Но меня не покидает мысль, что даже в этом случае результат будет плачевный. Если Урсула решила порвать с семьей и почти со всем внешним миром, то зачем ей беседовать со мной, чужим человеком из прошлого, с которым она не желает иметь ничего общего? С другой стороны, она может почувствовать какое-никакое любопытство. Все-таки я – ее племянница.
Вскоре я проигрываю борьбу с зевотой. Мне нужно поспать, хотя здесь всего-навсего шесть часов вечера. Махнув рукой на ужин, я возвращаюсь в отель и залезаю в постель, успеваю испытать наслаждение от свежего белого белья – и проваливаюсь в глубокий, без сновидений, сон.
36
Наказание за слишком ранний отход ко сну – смехотворно раннее пробуждение. На улице за моим окном тишина, цвет доступного моему взору клочка неба искажен светом уличных фонарей. Я снова ложусь, но мне не спится. Приходится встать, принять душ, одеться во все чистое, поприличнее, чем накануне, и спуститься в лобби. Ночные дежурные привыкли к неприкаянным туристам с синдромом смены часового пояса. Мне объясняют, где найти круглосуточный ресторанчик, догадываясь, что завтрак в отеле мне не по карману.
Ресторанчик оказывается сетевым. Я разочарована тем, что не удастся прикоснуться к Америке, какой ее показывают в кино, но освещение здесь манящее, несколько посетителей уже пьют кофе, кто-то с аппетитом ест. Я вхожу, меня сажают за столик, я заказываю блинчики, бекон с хрустящей корочкой и кленовый сироп. Все это подают в таком количестве, что о добавке и речи идти не может, а порция кофе так велика, что я боюсь неделю не сомкнуть глаз. Люблю Америку!
– Приехали отдохнуть? – спрашивает Шарлиз, моя официантка. Я киваю. – Я так и подумала. С утра пораньше у нас полно туристов. Джетлаг? – Я снова киваю. – Непременно посетите Алькатрас, – советует она, одной рукой подливая мне кофе, другой забирая тарелку с остатками блинчиков. – Все остальное своим чередом, но туда обязательно! Я всем своим гостям это говорю. – Ее грудь вздымается от гордости за добровольно исполняемые обязанности гида.
– Спасибо, постараюсь.
– Только туда надо плыть утром, – добавляет Шарлиз. – Потом будет много народу, но с утра свободно. – Она улыбается, демонстрируя золотой передний зуб.
– Можно чек? – прошу я. – То есть счет.
– Сию минуту. – Она исчезает.
До возвращения в галерею мне надо убить семь часов, поэтому я смотрю расписание парома на Алькатрас. Самый первый отплывает без четверти девять. Я пытаюсь купить билет, но мужчина в киоске качает головой, цыкает и вносит мою фамилию в лист ожидания. В конце концов я оказываюсь на борту. Стоит нам отплыть, как поднимается резкий ветер, по воде залива бегут белые барашки, и я спешу замотаться в шарф. Места внутри парома заняты группами школьников и семьями с детьми; те, кто посмелее, стоят на палубе и делают первые фотографии острова среди волн. Похоже, только я путешествую одна. Я задумываюсь, какой была бы поездка на пару с Симеоном, но быстро прогоняю эту мысль. Надо перестать о нем вспоминать. Мне вредно все время о нем думать, но это превыше моих сил.
Гавань встречает нас отвесными скалами и грязно-белым тюремным зданием наверху. Над нами кружат чайки и кричат так жалобно, словно они тоже заключенные этого пугающего места. С берега казалось, что до острова рукой подать, но плыть до него пришлось добрую четверть часа. Вряд ли беглецам из тюрьмы было легко преодолевать это расстояние вплавь.
Экскурсия сопровождается записью, начитанной бывшими заключенными, экспрессивной и местами трогательной. Я заглядываю в тесные камеры, но мне трудно представить, каково было в них жить. В некоторые даже можно войти, чтобы почувствовать их размеры; у меня ощущение, что я вторгаюсь в чье-то личное пространство. В зоне отдыха, обнесенной высокой стеной с пугающими сторожевыми вышками по углам, я начинаю чувствовать, как мал остров. Я смотрю поверх неспокойных вод залива на Сан-Франциско, такой близкий и одновременно мучительно недосягаемый. Оказывается, до слуха здешних заключенных долетала музыка и смех с прогулочных корабликов. Теперь здесь слышен только гул туристических толп да крики кружащих над бывшей тюрьмой чаек.
Мне не терпится уплыть с острова. Когда паром причаливает к пирсу 33, я смотрю на часы, и тошнота от качки на воде сменяется тошнотой иного свойства: я боюсь предстоящей встречи. Скайлер звала меня в галерею к полудню, а сейчас половина двенадцатого. У меня есть время дойти туда пешком. Все еще прохладно, но утренний туман рассеялся, над городом голубеет безоблачное небо. Я бросаю прощальный взгляд на Алькатрас. Он невинно искрится на солнце. До чего обманчивым бывает внешний вид!
В галерее не горит свет. Меня посещает безумная мысль, что Скайлер намеренно заперла галерею, чтобы меня отвадить. Представляю, как она прячется за дверью и ждет, пока я уйду. Но нет, вот она, в дверях, ее огненные волосы манят меня, как сигнальный маяк. При виде меня она принимается прыгать на месте, как маленькая девочка при приближении лучшей подружки. Я очень тронута.
– Кара! Ура! – кричит она, хотя я еще далеко и не слышу. На нее оборачиваются прохожие, но, убеждаясь, что все в порядке, теряют интерес.
– Скорее! – кричит она мне. – У меня для вас сообщение. – Она не на шутку взволнована, улыбается широко и открыто. Я готова перейти на бег, сердце так колотится, что трудно дышать. Как бы меня не вырвало. На моем лице, должно быть, написан страх.
– Не волнуйтесь, – говорит она, когда я подхожу. – Новость хорошая.
Я смотрю на нее во все глаза в ожидании продолжения. Дар речи покинул меня, челюсть подрагивает, я судорожно втягиваю воздух.
– Значит, так. – Скайлер берет меня под руку и ведет в галерею. – Вчера я отдала ваше письмо мисс Кемп, да еще послала ей напоминание. Потом испугалась, что она его проигнорирует, а напоминание ее разозлит и все испортит. Но утром я получила ответ: она готова встретиться с вами сегодня вечером. У меня есть адрес. Погодите, что это я? Вот, сами читайте.
Она тянет меня к своему рабочему столу в глубине
