остальных знатных. — Но ваше благородие! Да как же это понимать?! Вы же!..
— Вы, ваше благородие, — устало сказал дядька, — с чем-то не согласны? Быть может, выскажете ваши претензии лично князю, чтобы он занялся этим вопросом?
— Нет, ваше благородия, ни в коем случае! — знатный мигом побледнел. — Прошу простить меня за дерзость! Это просто эмоции! Эти вот, — он кивнул на Арефея с Игнаром, — сегодня нанесли моему сыну тяжёлые побои, и я…
— Прошу простить, — перебил дядька, — но я должен идти. У меня куча дел, и я уже опаздываю.
Он вышел из кабинета. И снова повисла такая тишина, что Арефею она аж уши сдавила.
Интерлюдия. Княжеский совет
Главный министр Горвадского княжества Илвенир Ульдт покинул школу через ту же дверь, через которую в неё по утрам приходили ученики. Чуть левее начиналась деревня. Илвенир глянул на дом, стоявший ближе всего к нему, увидел во дворе полноватую женщину, устало вытирающую пот со лба грязной рукой. Волосы у неё растрепались, растянутый комбинезон висел грязным тряпьём. Илвенир нахмурился, глянул в другую сторону, туда, где раскинулись огромные поля. Медленно ехали по ним старые полевые сборщики, громко рычавшие двигателями. Скрипели колёсами ржавые погрузчики. Широкоплечие мужики подвязывали и тягали здоровенные тюки. Илвенир нахмурился ещё сильнее. Подумал, давно ли боярин Влавел Гертр приезжал в свою деревню? Или отсиживался в своём городском поместье и только считал деньги от продажи зерна? Ответ Илвениру был очевиден, и от этого настроение у него окончательно испортилось.
Жаль, не мог он прямо сейчас заняться этим вопросом, ведь не соврал недавно, когда сказал, что у него куча дел. И что опаздывает — тоже не соврал.
Спешно обогнув корпус школы, Илвенир вышел к крохотной парковке. Наверное, столько дорогих автомобилей, как сегодня, на ней бывает только в те дни, когда представители боярских семей приезжают забирать себе выпускников школы в личное служение.
Илвенир залез в свой автомобиль. Кивнул водителю.
— Едем на княжеский совет, — сказал он ему. — И, голубчик, поспеши, пожалуйста. А то что-то я задержался, а опаздывать нам нельзя.
— Сделаем, ваше благородие, — улыбнулся водитель и тронулся с места.
Илвенир откинулся на заднем сиденье, закрыл глаза, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, помассировал виски.
— Всё хорошо, ваше благородие? Не дурно вам? — забеспокоился водитель.
— Хорошо, хорошо. Следи за дорогой, — ответил Илвенир, не открывая глаз.
Он соврал, ему было как раз дурно. Голова разбухала от мыслей. Заготовленные речи для княжеского совета, формальные и неформальные встречи, которые нужно провести сегодня, а ещё эти два паренька, которые утром устроили переполох в школе боярина Дметра Стольтца. И ведь не испугались, не отступили, даже перед самим Илвениром, глядя ему в глаза, продолжили гнуть своё. Один из пареньков потерял сегодня брата, и теперь прямо сказал, что знать теперь его главные враги. Илвенир вдруг улыбнулся.
Он открыл глаза, ткнул в экран, вмонтированный в спинку водительского сиденья с обратной стороны. Тут же выскочило сообщение от князя: «Илвенир, где ты?! Все делегации уже на месте!» Илвенир небрежно смахнул его. Вызвал список контактов и выбрал там своего брата.
Надпись «Соединение» долго раздражала Илвенира. Но всё-таки на экране появилось недовольное лицо брата. Тот нервно погладил бороду, нахмурил брови, а в его недовольном взгляде прямо читалось нежелание первым начинать разговор.
— Здравствуй, Никирий! — поприветствовал Илвенир.
— Здравствуйте, ваш благородие! — Никирий деланно склонил голову, пародируя учтивый поклон.
Илвенир усмехнулся.
— Прекрати. Я хочу поговорить с тобой как брат, а не как боярин.
— Ничего себе! Ну говори тогда.
— Надолго я тебя не займу. У меня есть просьба. И, если честно, просьба не к тебе, а к Елетрине.
— У тебя просьба к моей дочери? Просьба? Не приказ, не поручение?
— Если не сбавишь тон, то будет и приказ, и поручение. А пока, я уже сказал, говорю с тобой как с братом. Я мог бы поручить это лично ей, но только чтобы нам оставаться семьёй, я ставлю тебя в известность и именно прошу.
Никирий до бледноты сжал губы, шумно выдохнул, раздув ноздри.
— Что за просьба? — тихо проговорил он.
— Ей нужно будет позаниматься с двумя парнишками.
Никирий молчал, продолжал шумно дышать.
— И? — не выдержал он.
Илвенир улыбнулся.
— Это всё. Просто парнишки эти ей… не понравятся.
— Что же в них такого? Дети какого-нибудь богатого боярина, которые не хотят учиться?
— У-у-у, — протянул Илвенир, — таких учеников у неё и в школе боярина Стольтца, думаю, очень много.
— Ну так и что же тогда не так с твоими?
— Они из челяди.
Илвениру показалось, что Никирий сейчас выпрыгнет на него прямо с экрана и будет душить.
— Что?! Как тебе такое в голову пришло?! Илвенир! Прекрати улыбаться! Не будет этого! Слышишь меня?! Не будет! Моя дочь не будет учить челядь! Будь ты хоть трижды боярином! Будь ты хоть трижды главным министром! Да будь ты хоть самим князем!
