было нужно, — это согреться. Тепло. Бринн была теплой. Самым теплым местом, которое мог себе представить, была Бринн, обнимавшая меня, когда я занимался с ней любовью. Бринн была моим теплым, безопасным местом с самого начала. И даже если сознание в то время этого не знало, мое сердце, безусловно, знало.
Я направился туда, где мог чувствовать ее тепло…
…Я осознал момент, когда она вошла в комнату. Настоящая Бринн Беннетт во плоти была еще более пленительной, чем на портрете, который, к счастью, теперь принадлежал мне. Она отпила шампанское и изучила свое изображение на стене галереи. Мне было интересно, какой она видит себя. Была ли она уверена в себе? Неумолимой? Или где-то посередине?
— А вот и моя девочка, — сказал Кларксон, обнимая ее сзади. — Потрясающе, правда? И у тебя самые красивые ноги из всех женщин на планете.
— Все, что ты делаешь, выглядит хорошо, Бен, даже мои ноги. — Она обернулась и спросила его:
— Итак, ты уже что-нибудь продал? Позволь перефразировать. Сколько ты продал?
Я мог слышать все, что они говорили друг другу.
— Пока три, и думаю, что эта уйдет очень скоро, — сказал Кларксон. — Не будь очевидной, но видишь высокого парня в сером костюме, с черными волосами, разговаривающего с Кэрол Андерсен? Он навел справки. Кажется, он совершенно очарован твоей великолепной обнаженной натурой. Вероятно, он собирается провести хорошую тренировку рук, как только полностью завладеет холст. Как ты себя чувствуешь, Бринн, милая? Какой-нибудь богатый пижон, тянущий свой пуд при виде твоей неземной красоты.
Я бы, черт возьми, очень этого хотел. Они могут хранить его в течение долгих шести месяцев.
— Заткнись, это просто отвратительно. Не говори мне таких вещей, иначе мне придется прекратить устраиваться на работу. — Она покачала головой, как будто он был сумасшедшим. — Это чертовски хорошо, что я люблю тебя, Бенни Кларксон.
— Но это правда, — бессвязно продолжал Кларксон, — и этот парень не переставал пялиться на тебя с тех пор, как ты пришла сюда. И он не гей.
— Ты отправишься в ад, Бенни, за то, что говоришь такие вещи, — сказала она ему, оглядывая меня. Я чувствовал на себе ее взгляд, но продолжал свой разговор с режиссером и вел себя невозмутимо.
— Я прав, да? — спросил ее Кларксон.
— Насчет дрочки? Это невозможно, Бенни! Он слишком красив, чтобы прибегать к помощи рук для достижения оргазма.
О, черт. Тогда я не смог удержаться от пристального взгляда. Невозможно было отвести взгляд, когда я только что услышал эти слова, слетевшие с ее губ. Ей нравится то, что она видит. Упоминания о моем члене и о том, как я кончаю — от нее — и в этот момент совершенно новый план игры перестроился сам собой. Я должен был встретиться с ней сегодня вечером, и это было все, что нужно было сделать.
Но она испугалась, залпом выпила шампанское и попрощалась со своим другом.
Подожди, останься.
Я наблюдал, как она размышляет, поймать ли ей такси или пройтись пешком. Ее ноги были длинными и чертовски великолепными, это мог увидеть любой, и когда она повернулась в сторону станции, я понял, что она приняла решение. Я не мог этого допустить. Если бы кто-то преследовал ее, у них была бы прекрасная возможность, пока она шла одна, и мысль о том, что кто-то хочет причинить ей боль, вызвала у меня внутри нечто такое, чего я никогда раньше не испытывал.
— Это не лучшая идея, Бринн. Не рискуй. Давай я тебя подвезу.
Она застыла на тротуаре и напряженно повернулась ко мне лицом.
— Я тебя совсем не знаю, — сказала она.
Ты узнаешь, прекрасная американская девушка… ты узнаешь.
Я улыбнулся ей и махнул рукой в сторону «Ровера», не совсем отдавая себе отчет в том, что, черт возьми, делаю. Мне просто нужно было подобраться поближе.
Но она сделала глубокий глоток воздуха и заняла оборонительную позицию, раскрыв мой блеф.
— И все же ты называешь меня по имени и… и ожидаешь, что я сяду с тобой в машину? Ты с ума сошел?
Безумие. Я подошел ближе и протянул руку.
— Итан Блэкстоун.
— Откуда ты вообще знаешь мое имя? — Боже, мне нравился звук ее голоса… чертовски сексуальный.
— Не прошло и пятнадцати минут, как я купил «Упокоение Бринн» в галерее Андерсена за кругленькую сумму. И я совершенно уверен, что у меня нет умственных отклонений. Звучит скорее как логика, чем безумие, тебе не кажется?
Она неуверенно протянула руку. Я взял ее. Я схватил ее за руку и накрыл ее ладонь своей. В тот момент, когда наши тела соприкоснулись, что-то произошло у меня в груди. Искра, жар — не знаю, что именно, но что-то. Боже, у нее были необычные глаза. Я не мог точно сказать, какого они были цвета. Хотя мне было все равно, я просто хотел смотреть в них чертовски долго и разобраться в этом всем.
— Бринн Беннетт.
— И теперь мы знаем друг друга — Бринн, Итан. — Я кивнул головой в сторону «Ровера». — Ты позволишь мне отвезти тебя домой?
Она снова сглотнула, ее прелестное горло медленно дернулось.
— Почему это тебя так сильно волнует?
На это легко ответить.
— Потому что я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось? Потому что эти каблуки прекрасно смотрятся на твоих ногах, но ходить в них будет адски трудно? Потому что женщине опасно ходить одной ночью по городу? — Я не мог удержаться и оглядел ее с головы до ног, чтобы высказать свою точку зрения. Она, должно быть, знала, какой чертовски горячей была. — Особенно такой, кто похож на Вас, мисс Беннетт.
— Что, если с тобой не безопасно?
Если бы она только знала, почему я здесь. Интересно, что бы она сказала тогда?
— Я все еще не знаю тебя или что-нибудь о тебе, или твое настоящее имя, Итан Блэкстоун.
Мисс Бринн Беннетт была умной девушкой. Я восхищался ее честностью и мужеством, с которыми она не согласилась прокатиться с совершенно незнакомым человеком. Она была настоящей дочерью Тома Беннета.
— В этом ты права. И я легко могу это исправить. — Я показал ей свои водительские права и вручил визитку. — Можешь оставить себе, — сказал я ей. — Я очень занят своей работой, мисс Беннетт. У меня совершенно нет времени на хобби серийного убийцы, клянусь.
Она рассмеялась.
Это был самый красивый гребаный звук, который когда-либо слышал.
— Отличная мысль, мистер Блэкстоун. — Она убрала мою визитку, а потом сказала кое-что, что мне действительно понравилось. — Хорошо. Можешь меня подвезти.
О да, детка, могу.
