до которых тоже разговор приятелей долетел.
— Где? Показывай!
* * *
Телега оказалась жестоко побитой жизнью. Но она вполне способна была ещё ехать и даже кого-то везти. Так что, немного помучившись, в неё впрягли лошадку Эла. Усадили обеих бывших рабынь. И тронулись в путь все вместе.
— Эл, — сказал Кайл чуть погодя, поравнявшись со скрипучим тарантасом, — мы тогда в Солрунг завтра без тебя… Да? Ну, ты же мать не бросишь?
— Хорошо, — кивнул Ворон. — Уж простите!
— Да, что там… Радуйся пока, раз счастье такое приключилось!
* * *
— Эрра Лаиса…
— Что, девочка?
— А почему Ворон?
Женщина продолжала улыбаться безмятежно всю дорогу, но сейчас слегка нахмурилась, не сразу уяснив суть Настиного вопроса.
— Отчего так назвала?
— Ага! — кивнула Рыжая. — Всегда мне любопытно было.
— Так он ведь родился чернявый как уголёк. Элирон, помню, гордый такой ходил, дескать, сынок-то весь в меня. И имя придумал тоже он, муж мой, — она усмехнулась лукаво. — А Эл, ещё до года не дорос, возьми да и посветлей, будто вылинял! В мою родню пошёл, южная кровь над северной верх взяла.
— А что отец его?
— Да что… Посмеивался иногда, что всё у нас шиворот-навыворот. Лана, девка — его кровиночка, а Эливерт, сын — да весь в меня. Только любил-то он их обоих одинаково.
Женщина вздохнула, улыбнулась нежно и грустно.
— А вот ещё помню, был у нас среди соседей один гнусный дуралей, завистливый, да на язык колкий… Пошутил один раз недобро, дескать, не больно сынок на Элирона похож. Видно, я его нагуляла. Так враз забыл потом, как такое болтать. Так его муж мой отделал! В верности моей он никогда не сомневался. Любил меня шибко, и детей любил…
— Эрра Лаиса, вы меня заранее простите за такой вопрос! А, правда, что он вас бросил и сбежал, когда на деревню вашу напали?
— Кто тебе такое сказал, девочка? — изумилась Лаиса. — Никогда муж мой трусом не был! Убили его изверги эти, на моих глазах убили… Отчего же ты так решила?
— Да… — замялась Настя. — Сестра ваша зачем-то Элу наплела…
— Моя Иланга? — не поверила мать Ворона. — Быть не может!
— Она ещё и не такое…
— Дэини, не надо! — Эливерт, до сей минуты не встревающий в душевный разговор женщин, резко оборвал Настю. — Про это не надо… Я сам. Потом.
— Прости!
— А про отца я уже давно всё понял… — со вздохом добавил Эл. — Ещё там, у Первого Древа.
* * *
Кея, встречавшая гостей, изумлённо взирала на старую громоздкую телегу, вползавшую в ворота. Они с Шэрми переглянулись в недоумении и подошли ближе.
Эл почтительно поклонился хозяйке Эруарда.
— Миледи Келэйя, не сочтите за дерзость, могу ли я обратиться к вам с просьбой? Об очень большой милости просить хочу, но выбора у меня нет…
— Говорите! — напряглась владетельная госпожа.
— Эта женщина — моя мать, а с ней — её внучка. Они были в рабстве у вашего соседа, милорда Экаиба. Он бросил их умирать. И я думаю, после этого будет справедливо считать их свободными. Миледи, я буду признателен вам до конца своих дней, если на время вы позволите им стать гостями в вашем замке!
Кея изумлённо поглядела за спину вифрийца и кивнула тотчас:
— Разумеется, оставайтесь, сколько понадобится!
— Благодарю, миледи! — снова поклонился Эливерт. — Если я смогу оказать вам ответную услугу, почту за честь!
— Да нас это совсем не затруднит. Правда, Шэрми? — смутилась Келэйя.
— Конечно, — добродушно отозвалась домоправительница. — Людям помогать надобно. Она, видать, приболела, матушка твоя?
От умудрённой жизненным опытом женщины ничего не скрыть.
— Да, эрра Шэрми, — угрюмо кивнул Эл. — Боюсь, дело плохо. Лекарь нужен.
— Давайте для начала я погляжу, милорд Элиол, а там видно будет… — рассудила та.
— Благодарю, — снова поклонился Ворон, добавил, помолчав: — Вообще-то, я не милорд. Не из благородных вовсе. И звать меня Эливертом. А титулы и позволительная грамота… так, чтобы лишних вопросов никто не задавал. Простите за этот обман! С вами я так не хочу — лучше по-честному.
— Спасибо, — хмыкнула Кея, — за правду, спасибо! Не терплю враньё и притворство.
— Видно, побила тебя жизнь-то, да, эрр Эливерт? — понимающе улыбнулась Шэрми. — Ладно, давай поглядим, что там с матушкой твоей!
Эливерт осторожно снял Лаису с повозки, поставил на землю, бережно поддерживая, повёл к замку. По другую сторону от него тотчас оказалась Лана. Ворону казалось, что девчонка от страха готова вцепиться в него, но гордый нрав не позволил ей выказать открыто свою слабость.
И всё же она зыркала по сторонам, будто зверь, которого обложили легавые. А на самого Эла поглядывала так, словно он не человек, а несокрушимая крепость, способная от всех врагов и бедствий укрыть и спасти.
А давно ли кидалась, будто злая собачонка?
— Сынок, а ты уезжаешь? — Лаиса с тоской заглянула Ворону в глаза. — Я слышала разговоры, что твои друзья завтра в путь собираются.
— Нет, мама, нет, — поспешил успокоить Эливерт. — Как же я уеду? Я здесь буду, с тобой. Наглядеться на тебя хочу, моя красавица!
— Вот и славно! — погладила его по руке мать. — Я так тебя отпускать не хочу! За всю жизнь бы успеть наговориться… Мальчишкой ты мне всё рассказывал. Ты говори ещё — про себя, про внучку мою! Звать-то как её, твою девочку?
— Воробышком, мама, Воробышком… — нежно улыбнулся Ворон, обнимая Лаису за плечи.
31 Узник башни одиночества
Прости меня теперь.
Учил прощать Господь.
В недуге горестном моя томится плоть,
А вольный дух уж почиет безмятежно.
Анна Ахматова
Снова замок у горизонта. Сколько их уже было за последние дни?
Но этот особенный…
Немногим меньше Эруарда, а, может быть, даже такой же. Просто оставленная недавно каменная твердыня возвышалась на скалистом утёсе и оттого казалась величественной, мощной, устремлённой в небесную высь. А Солрунг распластался по равнине, прильнул к буйным порослям разнотравья, приземлённый, тяжеловесный, словно древний курган.
Серебряная кайма моря, на фоне которой отчётливо вырисовывается силуэт крепости, производила впечатление куда ярче, чем серый безликий холм.
Анастасия перевела взгляд на мужа. Замечает ли он вообще эту светлую, будто стальной клинок, полосу моря, эти бескрайние пустоши? Или в глазах Северянина сейчас существуют только неприступные стены Солрунга?
— Кайл… — окликнула Рыжая, посмотрела многозначительно в синие глаза.
— Да? — Он улыбнулся привычно, не размыкая губ. — Я готов к встрече. Я ко всему готов…
Хочется верить…
Только зачем тогда всяческие ухищрения, чужие имена? Кайл прихватил с собой фиктивную подорожную Ворона и теперь просил его красиво величать милордом Элиолом ар Элироном. Никто не
