Я пока не могу дать вам окончательного ответа... Некоторые мои доводы очень сложны, я хотел бы знать, что ты, отец, или Сэмпсон, или Вели об этом думаете. Давайте вспомним первое убийство. В случае с Абигейл Дорн было два ярких эпизода, ведущие к раскрытию. С одной стороны — пара белых парусиновых туфель, с другой — пара белых хлопковых брюк.
— Ну и что из этого? — проворчал Сэмпсон. — Да, конечно, обе улики интересны, но базировать на них следствие...
— Так говорите, почти нечего извлечь из подобных улик? — Эллери совсем закрыл глаза. — Ну что ж, скажите мне сначала, что вы можете из них извлечь, а я затем наведу вас на несколько забавных выводов.
Мы нашли пару хирургических туфель. Были зафиксированы три замечательные детали, связанные с ними, — порванный шнурок, клейкая лента, которой он был соединен, язычки, которые были разглажены и заложены вовнутрь туфель.
Вроде бы объяснение лежит на поверхности. Порванный шнурок — это происшествие, починка клейкой лентой — это выход из ситуации, а заложенные вовнутрь язычки — это... что?
Сэмпсон сурово свел брови. Гигант Вели был потрясен логической связью. Инспектор о чем-то напряженно размышлял. Но никто из троих не проронил пи слова.
— Что, ответа нет? Вы не видите логической цепочки? — Эллери вздохнул. — Ну что ж... именно эти три детали впервые навели меня на мысль, что имитатор хотел приспособить пару туфель под себя. Это важнейшее для расследования открытие, а всего-то пара туфель.
— Так, значит, — хрипло спросил Вели, — вы, мистер Квин, уже тогда знали, кто убийца?
— Вели, старина, — улыбнулся Эллери, — я не знал этого ни сном, ни духом. Но могу сказать, что из отпечатков туфель и из факта подшива брюк я сделал выводы, которые позволили мне сузить круг подозреваемых до минимума. И довести отточенность мысли до такой степени, что я смог бы рассказать о преступнике очень многое. Что касается брюк, то очень информативно, что эти нитки, с помощью которых наспех подгоняли брюки по фигуре... и присутствие брюк как таковых...
— Кроме того, что первоначальный обладатель брюк, кто бы он ни был, — устало продолжил инспектор, — выше ростом, чем имитатор и их похититель, поэтому возникла необходимость подшивать брюки, — и я не вижу здесь ничего, что помогло бы следствию.
Сэмпсон яростно потушил сигарету.
— Может быть, я просто идиот, — сказал он, — но я не вижу продолжения теории.
— К несчастью, — заметил Эллери. — Но давайте продолжим. Второе убийство, когда наш потерянный теперь и обретенный так поздно друг был трагически исключен из числа живых... И здесь позвольте мне проявить некоторую категоричность. Я заметил и отметил... именно положение, в котором был найден убитый Дженни.
— Положение? — озадаченно переспросил Сэмпсон.
— Да. А еще одна улика — посмертное выражение лица Дженни. Если вы вспомните, он был убит во время работы над книгой «Врожденная аллергия». Выражение его лица было столь безмятежно, как если бы он умер во сне. Ни удивления, ни ужаса на лице. Не было предчувствия смерти. Кроме того, рана на голове и специфическое положение тела убитого — и вот перед вами вполне загадочная ситуация. И эта ситуация стала еще более интригующей, когда мы использовали вторую найденную подсказку.
— Для меня это вовсе не интригующая ситуация, — возразил Сэмпсон. Он был, похоже, в раздражении.
— Ну хорошо, сэр. — Эллери улыбнулся. — Второй ключ... Ах, второй ключ! Это когда Минхен приказал вынести из кабинета убитого бюро с папками историй болезни. А как близко я подошел бы к разгадке, если бы не чрезмерно развитое чувство собственности у Минхена... Если бы не было совершено второе преступление, убийство миссис Дорн могло бы остаться нераскрытым... Я признаю — если бы Дженни не отправили на тот свет, я был бы сегодня беспомощным. И только при обдумывании вопроса о наследовании Дженни по завещанию покойной я мысленно проследил поразительную цепочку событий, приведшую к убийству миссис Дорн.
Инспектор погрузил пальцы в свою табакерку.
— Боюсь, я в данном случае так же туп, как и друг мой Генри, — сказал он. — Каждый раз, когда ты объясняешь решение вопроса, совершенно не проясняя деталей, а говоря загадками, я ощущаю себя в положении того парня, который услышал анекдот, не понял его сути — и смеется только для того, чтобы не выглядеть идиотом... Так кстати, а в чем значение бюро с историями болезней? Ты говоришь, это так же важно, как и пара туфель, а я не вижу смысла ни в том ни в другом. Так как же бюро состыкуется с расследованием?
— Так вот, господа, здесь мы и приходим к открытию, которое я вам обещал, — хмыкнул Эллери. — Время подошло. — Он встал и оперся о стол. — Пульс мой начинает биться учащенно. Я могу пообещать вам удивительный сюрприз. Давайте-ка одевайтесь, а я позвоню в госпиталь.
Собравшиеся изумленно покачали головой, а Эллери пошел звонить. Они слышали, как он набирает номер.
— Доктор Минхен? Джон? Это Эллери Квин. Я хочу провести небольшой лабораторный эксперимент, и ты мне нужен. Да, работенка для тебя... Прекрасно! Поставь-ка на место бюро доктора Дженни. Обязательно на то самое место, все как было. Тебе ясно? Да, прямо сейчас. Я навещу сейчас тебя с небольшой, но достойной компанией. До встречи!
Глава 29
ЗАВЕРШЕНИЕ
Доктор Джон Минхен был бледен, но сгорал от любопытства. Он ожидал у дверей кабинета Дженни вместе с полицейским, молчаливой горой возвышавшимся у его плеча. В это время Эллери, инспектор Квин, окружной прокурор, сержант Вели и — сколь бы ни было невероятно — дрожащий Джуна с горящими глазами быстро вошли в Голландский мемориальный госпиталь.
Несмотря на холодноватую учтивость, с которой держался Эллери, он был самым возбужденным членом группы, не считая Джуны, на смуглой коже щек которого горели два ярких пятна, и чьи глаза поблескивали живым огнем.
Он пропустил всех вперед себя в кабинет, довольно бесцеремонно отодвинув плечом полицейского, пробормотав несколько куцых пояснений в его адрес.
Минхен, тихий, печальный, задумчиво смотрел на своего друга.
Эллери схватил его за руку:
— Джон! Мне нужна стенографистка. Кто может?.. А! Вспомнил. Сестра, ассистентка доктора Дженни... Люсиль Прайс. Пошли мне ее немедленно.
Он вошел в кабинет, а Джон Минхен поспешил выполнять просьбу.
Инспектор сидел в центре кабинета, сложив за спиной руки.
— Ну так что, господин великий режиссер? — мягко, с иронией спросил он. Однако глубоко во взгляде его гнездилась досада. — Не вижу здесь никаких изменений.
Эллери кинул взгляд за стол покойного хирурга. Теперь прямо за спинкой стула Дженни, в правом углу, стоял шкафчик-бюро из стали, с крашеными панелями.
— Вели, — неожиданно сказал Эллери, — вы единственный из нас, кто бывал в кабинете до убийства доктора Дженни. Во время предварительного допроса по поводу убийства миссис Дорн... Вы приходили обыскивать кабинет в поисках записной книжки, когда мы шли по следу Свенсона.
