у тебя? Тут так тихо. В моем классе сейчас идет урок, а в учительской сидит Марина Анатольевна. Не хочу работать под ее наблюдением.
– Проходи, конечно, – кровь прилила к ушам, я прикрыла их прядями волос, чтобы подруга не заметила моего глубокого стыда. Тома очень тактична и не задаст лишних вопросов, но ложь причиняет боль любому человеку, даже тому, кто сам не раз обманывал. Несмотря на то, что две недели назад я говорила ей правду, что нас с Марком ничего не связывает, в ее воображении уже сложилось иное впечатление. Мне следовало все объяснить, чтобы устранить нависшее над нами недопонимание.
– Ко мне заходила Светлана Павловна, – Тома разгладила складки платья на коленях и поправила поясок. Ее одолевало беспокойство. – Она искала тебя, чтобы извиниться и хотела передать деньги. Вот. Я не взяла, решила, что если ты с ней поругалась, то была на это причина, – она взглянула на меня, словно сомневаясь, одобрю ли ее действия.
– Хорошо, что не взяла, – захлопнула я книгу и отбросила ее на подоконник. – Том… не обижайся на меня, ладно? Ты, наверное, считаешь меня обманщицей, ну или посчитаешь в скором времени…
Тома замотала головой и прервала мой монолог:
– Что ты! Я ничего такого не думала на твой счет.
– Но ты же была в курсе, что я ушла с Марком и не вернулась вечером.
На этот раз покраснела моя соседка.
– Так вы же друзья, у вас могут быть свои дела.
– В тот день мы помирились. Марк позвал меня к себе, сказал, что остался в поселке из-за меня. Он ведь сам до костей городской, местная жизнь ему чужда.
– Я понимаю, – перебила меня Тома тихим, извиняющимся тоном. – Тебе нравится Женя. Из-за него вы и поссорились со Светланой Павловной.
– Она так давила на меня… В ее понимании я бедная студентка, которая ничего не добилась в жизни, но претендует на ее сына. Я шла назад и не понимала, чем заслужила подобное обращение. Вот так… я согласилась на предложение Марка.
– Зачем?
– Устала. У меня нет семьи, нет братьев и сестер, всегда одна. На конфликты с Жениной семьей сил бы не хватило.
– Нель, я не осуждаю тебя, но мне, наверное, сложно понять. Я не знакома с Марком, а издали он мне кажется неприятным человеком. Мне не хотелось бы, чтобы ты страдала рядом с ним.
– Неприятным? – переспросила я. Просто поразительно! У тебя сложилось о нем такое же первое впечатление, как и у меня. Но… мое мнение поменялось. Я научилась доверять Марку во многих вопросах, и его резкие слова, неожиданные грубости, даже ругательства уже так не задевают. В конце концов, всегда выигрывают поступки.
– Выиграла грусть, – подвела черту нашему разговору Тома. Она отложила папки в сторону, подошла ко мне и обняла за плечи. Я разрыдалась.
– На тебе лица нет. А вчера шла такая сияющая, радостная, влюбленная. Все ведь еще поправимо. Да и Светлана Павловна неплохая женщина, она еще вчера признала свою неправоту. Это твои чувства, Нелли, стоит ли от них отказываться?
Слезы затихли. Я прикусила губу и отвела взгляд на засохший, с потемневшими лепестками букет гладиолусов.
Глава 21
Берег Черного озера был усыпан мелкой, буро-красной галькой. Издали он казался медного цвета. Это еще оттого, что растущая на пригорке у самой воды старая, скрипучая береза засыпала его разноцветной листвой. Листья падали и темнели от сырости, а ветер шумел в ветках и наметал новые слои шуршащего осеннего ковра.
На воде плясали искры золотистого света. Тихо. Никаких видений на этот раз. Хорошо. Лишь безлюдность этого места да внезапный холодок по коже напоминали о проклятии. Я зачерпнула ладонью воду. Несмотря на безоблачную, теплую погоду вода была студеной, словно озеро наполнял ледяной источник. Я посмотрела на ладонь: на коже остался осадок из мелких крошек-угольков, а вода в пригоршне очистилась, стала более прозрачной. Я сжала кулак, струйки брызнули во все стороны. Руки машинально скользнули по светлой ткани плаща. Зря. Угольки размазались, оставив темное пятно на боковом кармане.
Позади меня послышался скрежет гальки под подошвами ботинок. Пальцы впились в колено, я замерла, опасаясь оглянуться.
– Не бойся, Нелли, – поспешил успокоить меня неизвестный мужской голос. – Разрешишь присесть?
Я поднялась с трухлявого бревна, брошенного на берегу в паре метров от воды и оглядела незнакомца. С первого взгляда я признала деда Афанасия, о котором много рассказывал Марк. Он описывал его как старика с седой бородой до груди в заношенном овечьем тулупе, и сейчас передо мной возник человек, в портретном сходстве которого с Афанасием не оставалось сомнений. Я отметила про себя, что мага, живущего в избушке неподалеку от озера, с трудом можно назвать родственником Марка. Высокий, широкоплечий, он полыхал могучей силой. Несмотря на преклонный возраст, он ровно держал спину и, если бы не седина, вряд ли бы кто-то дал ему больше пятидесяти лет. Лицо Афанасия не тронули морщины или, быть может, они скрывались за густой бородой. И, все же, сходство с Марком проявлялось в его образе, оно не ускользнуло от моего взгляда, привыкшего отмечать мелкие детали. Воротник голубой рубашки, выглядывающий из-под тулупа, был чистый, отутюженный, а запонки на рукавах начищены до блеска. Марк тоже уделял особое внимание своему внешнему виду, я никогда не замечала за ним небрежность. И в глазах у старика прятался тот же нервный, колючий огонек, что обжег меня в первую встречу, вызвал недоверие и страх. Я еще не знала тогда, что за этими огоньками прячется ненависть к нашему роду ведьм, разрушившему его семью.
Афанасий опустился на бревно и дважды хлопнул ладонью по прогнившей коре, приглашая, таким образом присоединиться к его обществу. Я села с другого края, не решаясь подвинуться ближе, и вытянула ноги перед собой.
– Марк все же решился на разговор с тобой, – произнес он, как мне показалось, больше в форме утверждения, чем вопроса.
Я кивнула и уставилась на желтые кораблики листьев, проплывающих маленькими ладошками солнца по черной глади.
– Все наладится, Нелли, – вздохнул Афанасий и пригладил волосы. – Иногда нам кажется, что выхода и нет вовсе, а дверь рядом, она всего-то замаскирована обстоятельствами. Ты еще молода, скоро все решится, твоя птичка, – кивнул он на мой кулон, – выпорхнет из клетки.
– Я знаю, что поступаю верно, но ведьмы недовольны тем, что происходит. Они… не хотят рождения мальчика. Я очень боюсь за Марка.
– Есть ли причина волноваться? – спросил старый маг. – Почему ты боишься?
Я вспомнила ночь, нож в руке и приказной тон ведьм, требующих смерти моего друга.
– Если расскажу… пообещайте, что Марк не узнает.
– Обещаю. Говори, попробуем разобраться.
И я поведала Афанасию о том, как рискуя вновь оказаться лицом к лицу со злым духом Демьяна, мне удалось встретиться с бабкой Агатой в доме, ныне не существующем. Упомянула я и о ритуале, который следует выполнить для возрождения в моем теле истинной силы. Но о признании Агаты, ее раскаянии перед брошенной дочерью – умолчала. Мне хотелось самой отыскать свою семью, без помощи магов. Все, что она сказала, пока должно остаться только в моих воспоминаниях, так безопаснее, правильнее. А еще лучше – начать поиски, когда все закончится, когда часы будут уничтожены вместе с проклятьем.
Старик призадумался, потер согнутым указательным пальцем лоб и сказал:
– Сомневаюсь, что
