тогда… Как то сдержались, понимая, что война эта им обоим невыгодна.
Вот как то так и сосуществовали до сих пор.
До того дня, как интикийский Король (самолично!) не перешагнул порог Лоннлейнского замка.
Встретили Интикийского Короля хорошо, соблюдая нормы приличий. Открытой вражды не было и поэтому не было причин запрещать интикийцам въезд на территорию Лоннлейна и визит в замок.
— Мир дому этому! — интикиец доброжелательно оскалился — Вижу, здесь многое изменилось…
Эсмонд с интересом разглядывал недруга отца. В детстве он видел его несколько раз, но память не вечна и ломка даже у нагов… Детские некрепкие воспоминания давно растаяли, как снег под теплым весенним Ламейном.
Мужчина был рослым, крепким, короткий плащ из серебристо — белой ткани облегал плечи, повторяя контуры каменных мышц.
Длинные белоснежные волосы были схвачены сзади золотой застежкой. Руки с длинными, изящными пальцами, усаженными массивными перстнями сжимали тяжеленную трость, увенчанную массивным набалдашником — голова змеи, глаза — рубины.
От всего облика Интикийского Короля веяло апломбом, силой и жестокостью. Белый Наг. Один из немногих выживших представителей своего рода. Один из немногих несущих с достоинством бремя тяжелой магической силы…
— Мир Интикии. — отозвался Эсмонд — Чем обязан высочайшему визиту?
— Сир Лоннлейнский! Я пришел с миром. Когда то Ваш отец, Эсмонд Завоеватель, повинуясь благородным порывам души, оказал мне услугу. Я пришел вернуть долг. Разумеется, со всеми причитающимися с меня неустойками и процентами.
Эсмонд прищурился.
— Что ж… Лучше поздно, чем никогда. Я рад Вам, сир Интикийский. Пройдем в мой кабинет и покончим с этим.
" Не зря сюда явилась эта белая мерзость… " — подумал — " Что то ему надо… "
Когда все необходимые бумаги были подписаны, меры переданы в казну, и даже мировая чаша была выпита обоими, интикиец был приглашен к столу.
— Позвольте представить. — сказал Эсмонд — Эйрин де Лавилль, Лоннлейнская. Королева Экрисса и… моя жена.
--------------------------------------
*Мера Мира Экрисс — двадцать пять килограмм.
Глава 33
Шеннар склонил голову и прищурил глаза… Взгляд его оказался тяжелым и давящим. Так смотрят на свою добычу змеи, пытаясь затуманить разум. Так смотрел на нее и Эсмонд когда — то… Пока не понял, что ничего, кроме ответного давящего взгляда и пары колких фраз не получит.
— Рад знакомству, сира Эйрин… де Лавилль? Я правильно понял? Графство Лавилль?
Ей был неприятен этот взгляд и упоминание ее девичьей фамилии из уст интикийца, но Королева сдержалась.
— Я тоже рада знакомству, сир. — холодно ответила она — Совершенно правы. Графство де Лавилль. Мое родовое поместье.
Шеннар не отрываясь смотрел на нее. Она — на него. Вгляды: мутно — желтый и сапфировый скрестились. Эсмонд сжал зубы.
" Что за переглядки? Что он уставился на нее? "
Тут то и всплыла в памяти та история с пропавшими девушками… Те пропали восемьдесят лет назад. Он был еще ребенком тогда. А вот позже… Была еще пара случаев. Только с интикийскими вербовщиками это уже не связали…
" Видимо, зря. Поспешили с выводами…"
Не смогло скрыться от его цепкого взгляда неожиданное сходство… Белоснежные волосы. Даже манера говорить, двигаться, держать вилку… Даже эта холодность и спесь. Дутый, ни на чем не основанный снобизм. Вот цвет глаз разнился. Но да это не суть важно… В конце концов, Шеннар старше и сильнее. И его Зверь старше и сильнее. Вот и смотрит сейчас, ломая человеческую Суть, изучает и присматривается.
" Да ты, детеныш, из Интикийской Династии… Саниана Виллентайн была не промах, похоже! "
Эсмонд усмехнулся. Передавая жене бокал с напитком, подумал о том, что голову придется теперь, похоже открутить не только Терраниту, а еще и Интикийскому Королю… А Эйрин запереть в темнице и хорошенько выдрать, чтобы не забывалась.
Если бы он мог закрыть ее где то и вообще не показывать никому и никогда! Ведь все равно ЕГО детеныш не принадлежит только ему! И, по всей вероятности, никогда и не будет принадлежать.
" Посмотрим. " — рыкнул Зверь.
После трапезы мужчины уединились в кабинете Эсмонда, приказав подать туда коньяк и лимонные лепешки.
— Это ненадолго, детеныш. — Король прижал жену к себе — Надо кое — что выяснить…
— Зачем он приехал, Эсмонд? — девушка прижалась к груди мужа щекой — Мне он неприятен! Этот взгляд… Он на меня ТАК смотрит, словно собрался дыру во мне провертеть!
— Вот я и хочу выяснить… Что ему надо. — рыкнул наг.
Наклонившись, впился в губы жены долгим поцелуем. Раздвинул языком ее губы, прикусил. Прижав девушку к каменной стене, поднял юбку вверх и положил руку между стройных нежных ножек. Провел пальцами по влажной щелочке (это чувствовалось даже сквозь белье).
— Я хочу тебя, Эйрин.
— Тебя ждут. — хихикнула она, пытаясь опустить юбку и сжимая бедрами его руку.
Наг с сожалением выпустил добычу. Добыча же, потушив о ладони горящие щеки, кликнула Тайрину. Они собирались отправиться на прогулку в парк.
… - Рассказывайте, сир Интикийский. — Эсмонд плотно прикрыл тяжелую дверь кабинета — Я хочу знать НАСТОЯЩУЮ цель Вашего визита в Лоннлейн. И, желательно без недомолвок и вранья.
Тот откинулся в тяжелом кресле:
— А Вы задавайте вопросы, сир Лоннлейнский. Хотя… Я, похоже, знаю, что в первую очередь Вас интересует.
— Моя жена. Вы имеете к ней какое то отношение? Родство очевидно.
Белый наг кивнул:
— Конечно. Эйрин Лавилль моя дочь. От моей наложницы Санианы Виллентайн.
Эсмонд посмотрел в окно. Эйрин, Тайрина и Кормилица сидели на парковой скамейке и что то обсуждали. Он услышал даже фырканье Тайрины и ворчание старухи.
— И как же так вышло? — спросил Эсмонд — То есть. Как вышло, что Ваша дочь выросла вдали от Вас и была воспитана чужими людьми? Нагаты потомством не разбрасываются. Странный поступок с Вашей стороны, не сочтите за обиду.
Шеннар взял сигару, поджег, затянулся и выдохнул дым.
— Ничего странного. — ответил он — Саниана приехала ко мне сама. Вместе с подругой — герцогиней Одэлон. Умоляла взять её, просила убежища… Говорила, что брат душит своей опекой. Что она давно уже не ребенок и может решать сама, с кем ей быть… А мне тогда так хотелось отомстить Вашему отцу, Эсмонд! Я был обижен…
— Обижен?! — Король поразился — И за что же?
— За не слишком радушный прием.
— И?
— И ничего. — интикиец развел руками — Потом она забеременела. И я отправил ее домой. Слабое потомство мне неинтересно. Мы, Белые, такие вещи чувствуем…
Лоннлейнский Король едва сдерживался, чтоб не врезать по этой самодовольной интикийской морде.
— А
