mariage a huit heures du soir; la couturiere desesperait de voir sa cliente. Ce detail suffit a montrer que la fiancee ne se sentait pas tres heureuse de porter une robe d’epouse, elle chercait a oublier cette representation penible. Elle est aujourd’hui… divorcee»[174].
Друг, умеющий читать знаки, рассказал мне, что знаменитая артистка Элеонора Дузе[175] в одной из своих ролей совершает симптоматическое действие, ясно показывающее, из каких глубоких источников идет ее игра. Это драма о супружеской неверности; героиня только что имела объяснение с мужем и, погруженная в мысли, стоит теперь в стороне, а соблазнитель приближается. В этот короткий промежуток времени она играет обручальным кольцом на пальце – то снимает его, то надевает вновь и опять снимает. Теперь она созрела для другого мужчины.
Добавлю сюда сообщение Теодора Рейка (1915) о некоторых других симптоматических действиях, связанных с кольцами.
«Мы знакомы с симптоматическими действиями женатых людей, которые нередко снимают и заменяют свои обручальные кольца. Мой коллега М., в частности, подвержен подобным симптоматическим действиям. Он получил кольцо в подарок от девушки, в которую был влюблен, заодно с запиской, в которой говорилось, что он не должен потерять это кольцо, иначе она узнает, что он ее больше не любит. Понятно, что он все больше беспокоился о возможной потере кольца. Тем более что когда он снимал кольцо на время (скажем, при умывании), то оно регулярно пропадало и отыскивалось лишь после продолжительных поисков. Отправляя письма, он не мог избавиться от опасений, что кольцо может зацепиться за край почтового ящика. Однажды он так неуклюже делал свои дела, что кольцо действительно упало в ящик. А письмо, которое он тогда отправлял, было напутствием его прежней возлюбленной, перед которой он чувствовал себя виноватым. В то же время его переполняла тоска по этой женщине, шедшая вразрез с чувствами к нынешнему объекту любви».
Тема кольца в очередной раз дает понять, как трудно психоаналитику открыть что-то новое, неизвестное прежде какому-либо писателю. В романе Фонтане «Перед бурей» юстицрат[176] Тургани заявляет во время игры в фанты: «Можете быть уверены, дамы, что самые сокровенные тайны природы раскрываются в залогах». Среди примеров, которые он приводит в поддержку своего утверждения, один заслуживает нашего особого внимания: «Вспоминаю жену профессора – даму изрядной дородности, – которая снова и снова стаскивала с пальца обручальное кольцо, чтобы предложить его в качестве фанта. Не просите меня отозваться о счастье ее брака… В той же компании был господин, который, казалось, никогда не уставал класть свой английский перочинный нож с десятью лезвиями, штопором, кремнем и сталью, на колени дамам, но как-то чудовище с лезвиями, разорвав несколько шелковых платьев, наконец исчезло под всеобщие возгласы негодования».
Не стоит удивляться тому, что предмет с таким богатым символическим значением окажется замешан в ряде важных оплошностей, пускай даже если он, в форме обручального или помолвочного кольца, лишен эротического содержания. Доктор М. Кардош[177] предоставил в мое распоряжение следующий пример подобного случая.
«Несколько лет назад ко мне приблизился человек намного моложе меня; он разделяет мои интеллектуальные стремления, и в целом наши отношения сродни таковым для ученика и учителя. Однажды я подарил ему кольцо, каковое неоднократно оказывалось впоследствии причиной симптоматических действий и оплошностей, когда что-либо в наших отношениях встречало его неодобрение. Некоторое время назад он сообщил о таком случае, особенно наглядном и прозрачном. Мы встречались раз в неделю, когда он регулярно приходил ко мне на беседу. Но в одном случае принес извинения, поскольку у него была назначена встреча с юной дамой, куда, конечно, привлекательнее моего. Следующим утром – но не раньше, чем отошел далеко от дома, – он заметил, что кольца на пальце нет. Он обеспокоился, но не сильно, решил, что оставил кольцо на прикроватном столике, куда клал его каждый вечер, и обязательно отыщет по возвращении домой. Вернувшись, он первым делом стал искать кольцо, но ничего не нашел; тогда он приступил к систематическому обыску дома, и это тоже не принесло результата. Наконец ему пришло на ум, что кольцо лежало на прикроватном столике – так было заведено уже больше года – рядом с перочинным ножиком, который он обычно клал в карман жилета; закралось подозрение, что он мог якобы по рассеянности сунуть кольцо в карман вместе с ножом. Он заглянул в карман – и сразу нашел искомое. Обручальное кольцо в кармане жилета – известная поговорка, подразумевающая, что муж намерен предать жену, которая подарила ему это кольцо. Чувство вины побудило моего друга сначала наказать себя (“ты больше не смеешь носить это кольцо”), а затем признаться в своей неверности, пусть и через непреднамеренную оплошность. Таким вот обходным путем, описывая свой промах – впрочем, это, по зрелом размышлении, следовало предвидеть, – он пришел к осознанию своей мелкой неверности».
Мне известен также случай с одним пожилым господином, который взял себе в жены очень юную девушку и собирался провести свадебную ночь не в путешествии, а в одном из отелей того же города. Едва они успели приехать в отель, как он с тревогой сообразил, что при нем нет бумажника, в котором лежали все деньги, предназначенные для свадебной поездки. Он сунул его куда-нибудь или потерял. При помощи телефона удалось разыскать слугу, который нашел бумажник в старом сюртуке молодожена и принес его в отель своему господину, вступившему таким образом в брак без состояния. Благодаря этому он смог на другое утро отправиться со своей молодой женой в дорогу; но в течение ночи он, как и предполагали опасения, оставался несостоятельным.
Утешительно думать, что якобы случайные «потери» чаще, чем мы полагаем, являются симптоматическими действиями и идут благодаря этому навстречу хотя бы тайному намерению пострадавшего. Потеря зачастую оказывается лишь выражением того факта, что человек не дорожит утраченным предметом, втайне не расположен к этому предмету или к лицу, его преподнесшему, или наконец, что готовность к утрате была перенесена на этот предмет с других, более важных объектов путем символической ассоциации мыслей. Потеря более ценных вещей служит выражением для самых разнообразных побуждений. Она должна либо символически представлять вытесненную мысль и повторять напоминание, которое охотнее всего хотелось бы пропустить мимо ушей, либо – скорее всего – она стремится принести жертву темным силам судьбы, культ которых не исчез еще и в нашей среде.
Вот несколько примеров, иллюстрирующих соображения о потерях.
Сообщение доктора Б. Даттнера: «Коллега сказал мне, что неожиданно потерял свой карандаш “Пенкала”[178], которым пользовался более двух лет
