Книга Случайный брак с миллиардером - Агата Лав

Утром вместе с Инной приезжает сестра. Лизка молча бросается мне на шею и обнимает так, что становится нечем дышать. Но на душе легче, она что-то шепчет сбивчиво и я не сразу разбираю ее слова.

— Я дура, — повторяет Лиза. — Прости меня.

— Всё хорошо, Лизка. Главное, что ты приехала.

Ей точно не нужно объяснять, как мне страшно от одной мысли об аварии. Наших родителей не стало именно из-за нее, она понимает меня, как никто другой.

Инна кладет чехол с новой одеждой для меня и косметичку на стол. Она подсказывает мне, где в крыле можно принять душ, и договаривается с доставкой еды. Когда я возвращаюсь в комнату, на столике уже дымится кофе, а рядом лежат папки с бумагами. И ручка.

— Врач еще не приходил? — спрашиваю ее.

— Пока нет, но сейчас отсутствие новостей — это хороший знак. Значит всё идет по плану.

Она поправляет прическу, ловя свое отражение в зеркале, подходит вплотную и занимает место на диване рядом со мной.

— Мне нужны твои подписи, Светлана. Я понимаю, какой сейчас неподходящий момент, но некоторые вещи не могут терпеть.

— О чем ты? Я не понимаю.

— Господин Константинов перед полетом в Петербург дал новые распоряжения. Я только сегодня получила их, — она подхватывает ручку со стола и пару раз прокручивает ее по оси. — Ты его главная наследница, Света. И доверительное лицо. Ты распоряжаешься всеми его делами, если он сам не в состоянии. Как сейчас.

Она дает мне время, чтобы свыкнуться с новостью, и подзывает Лизу.

— Ты можешь сперва взглянуть на бумаги, — добавляет Инна. — Тут финансовые моменты, нужно подтвердить платежи и покупку дома во Франции для Ольги.

— Ольги? — я реагирую на имя. — Ты о бывшей?

— Да, Максим Викторович вчера написал мне, чтобы я подобрала дом в Бордо. Потом пришло сообщение от самой Ольги, она прислала целый райдер. Сколько спален, на какой улице и так далее.

Дом.

Он купил ей дом во Франции за молчание.

Как банально и действенно, а я придумала себе глупостей…

Я отказываюсь подписать документ для Ольги. Остальные подписи ставлю, а эту нет.

Лиза остается со мной, она решительно вырывает из моих рук пульт от телевизора, который висит на стенке. Строго качает головой и одним взглядом доносит трезвую мысль, что от новостей мне нужно держаться подальше. Не смотреть на кадры с места происшествия и со штрафстоянки, куда уже, скорее всего, оттащили на эвакуаторе раскуроченный внедорожник Максима.

Я соглашаюсь с ней и спрашиваю о Томке, чтобы отвлечься. Потом мы выходим во внутренний дворик, где нет посторонних глаз, и я постепенно теряю счет времени. Перестаю следить за часовой стрелкой, просто смотрю по сторонам и успокаиваю себя тем, что больница центральная и оснащенная всем необходимым.

Всё наладится.

Инна права, он очень сильный. Самый сильный человек, которого я встречала в своей жизни, упрямый и твердолобый, конечно, но он точно не умеет сдаваться.

Меня зовут, высокая женщина в белом халате говорит, что проводит меня в палату к Максиму, только нужно будет тоже накинуть халат. Я делаю всё, что она просит, слышу, как сердце начинает стучать в висках, а каждый новый шаг непроизвольно делаю быстрее. Кто-то раскрывает передо мной последнюю дверь и я вхожу в палату, замираю на пороге, но просыпаюсь толчком и иду вперед.

Здесь светло и пахнет медикаментами с примесью легкого цветочного аромата. Видно, где-то стоит букет. Максим лежит на большой медицинской кровати с высокими бортами, вся левая рука забинтована и корпус тоже, тянутся длинные провода капельницы и оборудования, но он в сознании. Приоткрывает глаза, реагируя на шаги, и даже пытается изобразить какое-то подобие улыбки, когда узнает меня.

— Максим, — шепчу и не знаю, куда деть руки.

Хочу обнять его или хотя бы дотронуться, но боюсь сделать больно. Он бледный и заторможенный, я вижу, что у него почти нет сил, держать глаза открытыми и то сложно.

— Ты плачешь? — он хмурится, будто я вздумала обронить слезинку посреди праздника.

— Нет, — мотаю головой. — Тебе показалось.

Я осторожно провожу пальцами по его лицу, очерчивая острые скулы. Его темный взгляд затуманивается из-за моей ласки и я смелею, обнимая его лицо с двух сторон. Лицо уцелело, только несколько царапин от подушки безопасности на левом виске, да небольшой отек.

— Макс, не надо…

— Тише, всё хорошо, — он поднимает правую руку и обхватывает мое запястье горячими пальцами. — Или мне опять нельзя дотрагиваться до тебя?

Он подшучивает, а я пытаюсь заставить себя рассмеяться, а не расплакаться. Когда я стала такой слабой и уязвимой?

— Можно, Макс, тебе можно всё.

Я наклоняюсь и целую его в губы, вдыхаю его родной аромат и задерживаюсь, не желая разрывать нашу близость. Я чувствую его дыхание на своих щеках, его жесткие рельефные губы, даже то, как легонько царапают его ресницы мою кожу, если чуть повернуть голову. Все эти мелочи и моменты собираются в большую главную правду — он рядом.

Он жив.

— Я не был с ней, — вдруг произносит он и проводит кончиком носа по моей щеке. — Ничего не было, малышка… Не знаю, почему вчера просто не сказал, как есть, меня понесло…

— Вчера мы оба устали.

— Значит ты веришь мне?

— Я целую тебя, дурачок, — я ловлю его очередные слова в ловушку, слизываю их языком и не даю ему говорить. — Тебе нужно беречь силы, а не переговоры вести.

— Ты останешься?

— Конечно. Пока врачи не выгонят, буду рядом. За тобой нужен глаз да глаз, как оказалось.

Константинов усмехается, в глубоких глазах ярко вспыхивает мужской протест, но он не спорит. Тянет ладонь к моему плечу и крепко обнимает, поглаживая и сминая ткань пиджака — его тоже потихоньку отпускает. Ведь я рядом, а вчерашняя ссора не стала фатальной. Я запрокидываю голову и заглядываю ему в глаза, так проходит несколько мгновений, мы смотрим друг друга в глаза и молчим. Не спорим, не пререкаемся и не воюем, я чувствую, как мы оставляем это в прошлом. В том самом, в котором останется трагедия моих родителей, козни Ольги и связи Цебоева, желтые заголовки и недавние минуты, когда я не знала, как прошла операция.



— Я люблю тебя, — произносит Максим, перенося ладонь на изгиб моего плеча. — Тебя одну.