Вокруг всё реально.
Правдиво.
Нам пришлось перенести свадьбу, тот день, который был назначен для фиктивного бракосочетания, не подошел по понятным причинам. Максим восстанавливался после операции, его помощники закрывали последние вопросы с Цебоевым, а пиарщики написали десятки материалов на тему “богатые тоже плачут”, чтобы вызвать жалость. Мне было дико на это смотреть, но Инна использовала аварию Константинова по максимуму.
После этого буря затихла. Да и последний наш эфир с Ольгой растащили на короткие ролики, где было видно, как она проговорилась, что придумывает кошмары о Максиме. Я не влезала в дела Ольги после того, как Максим вернулся из больницы.
Мы вообще не заговаривали о ней, она исчезла из нашей жизни вместе с грязными заголовками в прессе. Я только знаю, что покупку дома в Бордо отозвали, я не удержалась и повторила Максиму всё то, что сказала мне Ольга. И про прелюдию, и про секс с ним. Видимо, он посчитал это нарушением сделки, Ольга считай довела меня до истерики, а за такое он платить не стал.
Но он не оставил ее без защиты.
Максим пробовал до последнего момента поговорить с Цебоевым по-мужски, заключить перемирие и обойтись меньшей кровью, чем банкротство Влада, но тот не захотел ничего слушать. Жажда мести снесла его без остатка, он несколько лет готовил выпад против Константинова, чтобы отомстить за одну ночь, которую Максим провел с его невестой, и не смог отступить. Он отклонил финальное предложение о переделе бизнеса, и Максим разорил его на следующий день.
Я много думала об этом, мне иногда становилось жалко Цебоева, ведь Максим сломал его судьбу по итогу. С другой стороны, иначе бы Цебоев сломал его. Ольга была права, когда сказала, что столкнулись два хищника, и в этой битве пострадала и моя семья тоже. Люди Цебоева присылали мне угрозы, из-за них пришлось прятаться моей сестре и племяннице.
Цебоев просто-напросто не отступил вовремя, как сделала Ольга, включив разум. Он не смог простить и остановиться, и сгорел в этой ненависти.
— Нервничаешь? — Максим обнимает меня нежнее и перестает пытать самоуверенной улыбкой.
Мне больше нравится, когда он такой. Спокойнее, мягче, деликатнее. И он это понимает, учится “снимать броню” вечного плейбоя и успешного бизнесмена. С его привычкой всё контролировать и не давать себя прогибать даже в мелочах мы пока боремся, но шажки в верном направлении радуют. Тем более я лучше остальных понимаю, откуда эта привычка взялась. Девятнадцать лет назад он выполнил приказ и прибавил газу на трассе М-4…
— Нет, не нервничаю, — я запрокидываю голову и отгоняю воспоминания. — Я уже твоя жена, Максим, мы поставили подписи. Кстати хотела напомнить, но всё не было случая, ты забыл дать мне брачный контракт.
Я хитро смотрю на него и перехватываю мужские ладони, которым чертовски мешает легкая ткань моего платья. Это уже третий наряд за свадебный день, самый простой и мой любимый. Без корсета, облака кружева и длинного подола.
— Я не собирался его заключать, — произносит Максим, целуя меня в висок. — Откуда вообще такие мысли?
— Я думала, миллиардеры не подходят к девушке без него.
— Это неправильные миллиардеры, — парирует Максим. — И неправильные девушки.
Он глубоко целует меня, разворачивая в руках. Я поддаюсь, плавлюсь и начинаю забываться в сладости его опытных ласк, но вовремя спохватываюсь и капризно веду лицом туда-сюда.
— У нас еще вечерняя программа, Максим. Ты пригласил три сотни людей, нам нельзя оставлять гостей…
— Почему? Я уже всем похвастался своей красавицей, меня в толпу больше не тянет.
— А ты видел, как Герман нервничал? Бедняга боится, что ты запишешь ему в служебное несоответствие то, что он встречается с моей сестрой.
Максим лишь усмехается.
— Они отлично смотрятся вместе, — произношу, пытаясь поговорить еще хоть чуточку, а не сдаваться легкой добычей своему хищнику. — Лизка такая счастливая, что светится.
Теперь он кивает, но разговор поддерживает лишь поцелуями. Целует меня в уголки губ и проводит языком, пробуя мой вкус. И потихоньку уводит подальше от большой двойной двери, которая ведет к огромному двору загородного дома. Оттуда доносится легкая музыка, хлопки ладоней и радостные возгласы — банкет в самом разгаре.
— Мы будем постоянно сбегать? Как из дома Растровых?
— Ага, — он кивает. — Сделаем семейной традицией.
Он отрывает меня от пола и поворачивает в обратную сторону коридора. Находит комнату, которая оказывается завалена подарками гостей и заставлена вазами с цветами. Они стоят повсюду, и ваз не хватило, тут и кувшины и ведра, Максим проносит меня между ними, как по минному полю. Он шагает к кушетке, скидывает с нее подарочные пакеты и опускает меня на мягкое сиденье.
Я сама тянусь к нему и нащупываю пуговицы белоснежной рубашки. Порочное обаяние Максима накладывается на два бокала шампанского, которые я уже позволила себе. У меня кружится голова, но я все-таки замедляюсь, когда распахиваю его рубашку и вижу черточки шрамов. Свежие от аварии и застарелый укус лезвия.
— Ты чего? — Максим замечает, как я приподнимаюсь и ускользаю ему за спину. — Малышка?
Я молча наклоняюсь и дотрагиваюсь губами до его зрелого сильного тела. Обвожу черточку от ножа, которая осталась после удара Ольги, зализываю ее, словно верю, что смогу стереть. Потом поднимаюсь выше и дотрагиваюсь до плеча. У него остались следы от смятого кузова внедорожника, металл рассек кожу, жестоко поранив. Я растираю его кожу и чувствую, как Максим опускает голову и чиркает носом по моей макушке.
— Ласковая, — шепчет он в мои волосы. — Сладкая моя…
— Нет, это ты пахнешь шоколадом!
Я вбираю аромат с его воротника и смеюсь. Мы дурачились в машине, я закутала Максима бесконечной фатой с ног до головы и брызнула любимыми духами на рубашку. Так что он теперь пахнет как вкусная шоколадка с миндалем.
Максим перехватывает мои руки и рывком возвращает на место, укладывает на кушетку и надвигается сверху, собирая подол моего платья до неприличной высоты. Сердцебиение тут же учащается, а дыхание вовсе сбивается к черту, меня распаляет его темный взгляд, он опускает его вниз и смотрит на мое тело. Любуется и проводит ладонями, исследуя как в первый раз.
— Ты настоящая, Света, — неожиданно произносит он, подтягивая меня ближе.
Наши взгляды пересекаются и я непроизвольно вдыхаю его выдох. Горячий. Тягучий.
— Я бы свихнулся, если бы упустил тебя.
— Не верю.
— Перебрал с пафосом? — он закусывает нижнюю губу.
— Чуть-чуть. Мне все-таки не семнадцать, чтобы верить во всякие глупости.
— Ладно, попробую по-другому. Я бы стал невыносимым подонком, если бы упустил тебя.
— Еще хуже, чем сейчас? — я картинно вскидываю брови.
