— Я с тобой, маленькая. Держись, мы справимся… Ты у меня такая сильная, малыш…
И мы справляемся. Все тринадцать часов, от которых я теряю сознание в промежутках, когда становится не адово больно, а просто больно. Просто вырубаюсь от усталости, и все время чувствую лишь одно помимо терзаемой боли — руку мужа в своей руке.
Он не отпускает, даже когда сама я кричу, чтоб он свалил отсюда.
И даже в тот момент, когда мама с повитухой командуют, что пора.
— Давай, милая, — слышу через плотную дымку команды, — сейчас отдых, а потом — снова тужься. Готова?!
Я ни черта не готова!
Но все равно пытаюсь, стараюсь, и молюсь, чтоб все поскорее кончилось.
Момент, когда я слышу детский крик, я запомню навечно. Еще и потому, что боль как-то разом уходит, а в палате кроме плача младенца гробовая тишина.
— Что там?! — рычит Бер, осторожно опуская мою шею на подушки.
— Я послала обезболивающие потоки, уже можно, — спокойно откликается повитуха, — Лори, что с вами? Все хорошо, ваша дочь справилась, можете посмотреть на внучку…
На… ВНУЧКУ?!
Я даже пробую сесть, но Бер тяжелой ладонью прижимает меня обратно. Повитуха быстро обмывает младенца, и в одной тонкой ткани передает его мне на грудь.
— Знакомьтесь пока, — улыбается она, и быстро приводит меня в порядок.
Мы смотрим на маленький розовый комок, что уже затих…ла. Смотрим, и не знаем, что говорить.
— Может, ошиблась? — шепчет Бер, а я потихоньку приподнимаю ткань.
— Нет… — отвечаю, и мой муж впервые за все время просто растерян.
Мы ждем, когда повитуха закончит, чтобы поговорить в открытую, и без свидетелей. Добрая женщина помогает переодеть обмыться, переодеть ночнушку, а мама быстро меняет постельное. Я ложусь, забираю из рук Бера дочь, и мы наконец остаемся без лишних глаз.
— Кайл за дверью… — шепчет бледная мама, — можно?
Я киваю, и отец заходит в палату. Быстро подходит ближе, и с нежностью глядит на младенца.
— Красотка, — делает вывод, а у меня глаза на лоб лезут.
— Этого же не может быть! — не выдерживаю, растерянно глядя на довольного Кайла, — девочек — «прыгунов» не бывает! Она точно «прыгун», мы знаем это… Так как же…
— Кайли, тише, успокойся. Тебе еще кормить ребенка, не посылай адреналин в молоко, — авторитетно заявляет отец, — да, подобного мы не ожидали. Но я с самого начала знал, что с этим ребенком не все так просто. Слишком рано проявился дар. Слишком сильный потенциал. Первый ребенок «прыгун» которого удалось скрыть от правительства… Знаешь, наверно, все это не просто так.
— К чему ты ведешь? — рычит Диеро, будто Кайл уже построил на нашу дочь свои планы.
А тот лишь жмет широкими плечами, и обводит нас всех взглядом.
— У нас странная семья, ребят. Не обычная, да… А то, что происходит в правительстве с «прыгунами»… Давно уже пора прекращать. И я готов ставить последний золотой на то, что эту девочку ждет нечто важное. И она сможет совершить то, чего до этого не удавалось никому.
С этими словами он резко повернулся, и исчез из палаты. Мама ахнула, и из ее глаз потоком хлынули слезы. Ребенок в моих руках завозился, и откровенно заорал.
— Что он… Как… — шепчу я, не зная, что делать.
— Так. Спокойно. Кайли, не нервничай, твой отец прав — это плохо скажется на сне ребенка. Лори, прекрати рыдать! Все что ждет нашу дочь в ближайшем будущем — это материнское молоко, и любовь всех, кто рядом. А что с остальным, мы подумаем потом. Ясно?!
Мы с замолчавшей мамой киваем, и я, встрепенувшись, даю ребенку поесть.
Она с удовольствием посасывает молоко, а затем засыпает, тихо и безмятежно. Мама выходит из палаты, собираясь попробовать связаться с Кайлом, а мы остаемся в палате одни.
— Ты знаешь, что ты моя умница? — шепчет мне в ухо Диеро, чтобы не разбудить маленькую, — я горжусь тобой, малыш.
Я вздыхаю, и пытаюсь прийти в себя.
— Ты думаешь, Кайл прав? — шепчу в ответ, — тоже считаешь, что не зря она родилась первой девочкой с даром?
— Первой или нет — наверняка мы не знаем. А то, в чем я уверен — так это в том, что люблю свою вторую малышку. — Бер улыбается, наблюдая, как ребенок кряхтит во сне, — и никому не позволю ее обидеть. Клянусь, Кайли, у нашей дочери будет такая судьба, какую она сама себе выберет. И мне насрать на спасение мира и все остальное, что придумал для нее дедушка.
Я облегченно киваю, и трусь макушкой о подбородок мужа. Мой лучший в мире Мужчина, он и здесь нашел правильные слова, чтоб успокоить меня. И я верю, что Диеро не нарушит слово, и все будет именно так, как он сказал.
— Ты ведь придумала имя для мальчика, верно? — улыбается Бер, легко целуя меня в висок.
— Да… знаешь, на девочку я как-то не рассчитывала.
Мы молчим, оба размышляя, как назовем свой самый ценный подарок на свете.
— Майя. Я хочу назвать дочку Майя, — внезапно говорю я, и Диеро улыбается.
— Так и знал, что найду вот здесь, — легкий стук по моей голове, — ответ. Майя Диеро. Отличное имя.
Мы еще некоторое время любуемся на спящий комок, и думаем каждый о своем, и об общем. Что ждет нашу дочь впереди — неизвестно, но одно я могу сказать точно — рядом с ней всегда будем мы, родители, нашедшие друг друга случайно, но любящие друг друга всем сердцем.
— Вы — мое сокровище, — шепчет Бер, когда я засыпаю с дочкой под боком.
— А ты — мой Мужчина Мечты… — шепчу в ответ, и счастливо закрываю глаза.
Конец
