— Кайли, у меня служба. Сейчас ничего важного на горизонте нет, и я большую часть времени свободен. Но что будет дальше… Пойми, такие, как я, завербованы на всю жизнь. Именно поэтому не хочу, чтобы моего внука постигла та же судьба.
Он сжимает кулаки, и через зубы выдыхает.
— То же самое я сказала Лори. Знаешь, что ответила твоя мать?
Догадываюсь, с ее-то влюбленностью. Но все равно отрицательно мотаю головой.
— Она сказала, что это — лучшее из всего, на что она вообще рассчитывала. Быть со мной, когда я свободен — лучшее для этой женщины, Кайли! Ума не приложу, что она нашла во всем этом…
Я легонько пожимаю плечами, потому что сама не знаю. Любить так, как моя мама — больше всего на свете… Смогла бы я так? У меня не было ответа на этот вопрос.
И все же ее ответ был логичен, исходя из всего, что я знала.
— Все, что я могу обещать вам обеим, — продолжает Кайл с болью в голосе, — это быть рядом так часто, как позволит служба. И еще кое-что…
Он на минуту задумывается, и затем медленно продолжает:
— Ты так и не спросила про показания бабки Милары… Я читал в отчете, что именно она говорила. Твой муж скрыл эти показания, чтоб не замешивать меня в вашу историю, но ты-то наверняка все знаешь.
— Да. Знаю…
— И почему ты молчала? Не интересно, убийца твой отец или нет?
Я присаживаюсь на койку, и Кайл садится рядом. Ближе, чем обычно. И во мне ничего не протестует против этого.
— Сперва я боялась того, что могу услышать. Потом решила, что при случае спрошу. Случай не представлялся, а учеба, свадьба и беременность постепенно вытеснили эти мысли из голов. В конце концов я решила, что мне это неважно.
Я замолкаю, пытаясь сформулировать правильно. Тот комок мыслей в своей голове я сама порой не могу распутать, а Бера нет рядом, чтоб помочь в этом.
— Понимаешь, это ведь было так давно, верно? Я сама меняюсь с каждым месяцем, да что там, с каждым днем думаю по-другому. А с той пьянки прошло двадцать лет… Если ты и был виновен, то сейчас передо мной совершенно другой человек. И винить тебя за то, что было тогда… В общем, это уж точно делать не мне. И никому, кроме тебя самого.
Я снова пожимаю плечами, и Кайл осторожно берет меня за руку.
— Прав твой Бер, — улыбается он, — умнеешь быстрее нас всех. Повезло ему… Хотя мне повезло не меньше.
Он смотрит в окно, и я смотрю туда же. Мне приятно сидеть с отцом вот так, в тишине, и размышлять о чем-то важном. А винить и горевать совсем не хочется.
Прошлое — прошлом. А будущее у нас впереди ого-го какое…
— Я не помню, Кайли, — слышу резкий в тишине шепот отца, — убей меня, но я сам не помню, что было в том пьяном угаре. Так что вполне возможно, что в произошедшем виноват именно я…
Киваю, и сжимаю его ладонь. Насколько могу сильно.
— Знаешь, я постоянно жалуюсь Беру, что хочу вспомнить один наш момент, что тоже из-за алкоголя выпал из памяти… Знаешь, что он говорит мне на это?
— М-м?
— Не помнишь — значит, не было. Значит, кому-то более знающему захотелось, чтоб я все забыла. И если мне так надо — он все мне покажет и расскажет в мельчайших подробностях.
Я краснею, вспоминая, как именно он мне все показывал. Этого я отцу говорить не буду…
— Думаю, и с тобой также, пап. Ведь, если бы ты все не забыл, и бабка Милары не затаила на тебя злость, кто знает, встретились бы мы вообще когда-нибудь…
Кайл гладит меня по голове, и в тот же момент дверь открывается, пропуская в комнату еще одного мужчину.
Мужчину Мечты, если быть точнее.
— Я тебе весь «поисковик» оборвал, — без злости заявляет он, как-то сразу вытаскивая меня из рук отца, и забирая к себе на колени, — как ты, малыш?
Я смеюсь, потираясь о щетину, и не обращаю внимания на попытки Бера отодвинуться.
— Хватит, мне совсем не больно. Я отлично, сдала последний экзамен. Теперь я официально закончила академию, и уже не ученица!
Бер восхищенно улыбается, и нежно целует в губы.
— Ты всегда моя маленькая ученица, — мурлычет он, и я слышу беззлобное фырканье Кайла, — а малыш как?
Рука Диеро на моем огромном животе, и оттуда тут же раздается ощутимый толчок. Я охаю, и накрываю его руку своей.
— Прекрасно, без папочки был спокойный. Даже ни разу не толкнул на экзамене.
— Молодчина, — гордо хвалит Диеро, любовно глядя на живот. — Значит, вы оба заслужили праздничный ужин. Идем?
Я радостно киваю, спрыгивая с колен, и в ту же секунду ощущаю… Не толчок, нет… Просто будто кто-то на секунду сжал мой живот, а затем резко отпустил обратно.
— Кайли?
Обеспокоенные мужчины уже стоят перед моим лицом.
— Ты побледнела, малыш.
Мне хочется сказать, что Диеро сам похож на привидение, но я лишь отмахиваюсь. Это было так… Странно. Никогда раньше подобного не ощущала…
— А ну разошлись! Быстро, быстро! Кайли, милая, в чем дело?
Я выдыхаю, бросаясь к маме, а она хмуро смотрит на меня. Затем как-то быстро помогает мне прилечь, и, выгнав мужчин, проводит осмотр.
— Поздравляю, милая, — серьезно говорит она, — ты рожаешь.
— Да?
Я снова ощущаю сжатие и расслабление, и понимаю, что это — пресловутые схватки.
Ну, если так проходят роды, то бояться мне нечего…
— Да, милая. К сожалению, подключить к тебе приборы или ввести какой-нибудь препарат я не могу — мой внук может испугаться и «прыгнуть» с мамочкой куда-нибудь на другую сторону светы. Поэтому, все делаем исходя из осмотра и твоего самочувствия. Ты как, готова?
Интересно, а если я скажу нет — роды отменят?
Нервно хихикаю, и отважно киваю головой.
— Тогда — запасайся терпением, моя хорошая.
В следующие часы все происходит как-то в тумане. Сперва меня переводят в другую, просторную палату, затем переодевают в простую ночнушку, а следом туда же протискивается Диеро, со словами: «Насрать мне на вашу стеснительность, я хочу быть со своей женой!»
К тому моменту боль становится ощутимой, и я лишь лежу на кровати, стискивая зубы на каждой схватке.
— Уходи. — Шепчу, чувствуя, как он оказался рядом, — ты не должен смотреть…
— Зря я говорил, что ты поумнела, — резко прерывает он, — значит так, женщина. Давай заделывай свой «колодец бредовых идей», и скажи лучше, где болит?
— Везде ниже шеи, — «шучу» я, а затем резко затыкаю рот, стискивая ручку кровати.
Каждый раз перерыв все меньше. А боль все сильнее…
Когда отпускает, Бер берет мою руку в свою, и вытирает лицо прохладной тканью. Затем подносит к губам немного воды, и ласково целует в лоб.
