не был. Едва прошел слух о том, что Паргон может Поглощать чужие законы, все тут же начали от него скрываться.
Это было не совсем правдой. Закон не был вещью, которую можно передать. Но поглощая сознание того, кто его Постиг, он мог уединиться на определенное время, и уже с этими своеобразными «костылями» и воспоминаниями сам постичь новый Закон. Чуть больше чем за десять тысяч лет он постиг пять законов: это были Поглощение, Движение, Жизнь, Неподвижность и Разум. Но с каждым законом его жажда Поглощать росла.
Владея законами и постигнув многие техники этого мира, он частенько высасывал память местных практиков Ци. Конечно, он знал границы: его сила была по-прежнему жестко ограничена стадией ядра, а энергоструктура его тела была всё также заблокирована.
Тогда он понял, что чем дальше — тем сложнее снять печати.
Когда все разбежались, он засторопился в Постижении законов, потому что самостоятельно не смог постичь ни одного нового. Он нашел специфический и неожиданный выход из тупика развития: он начал экспериментировать с местными рунами, техниками и одновременным совмещением собственных законов. Он создавал массу ритуалов и мест под них, которые должны были продлить жизнь слабым культиваторам и при этом погрузить их в особое, трансовое состоянии. Он закладывал в ритуал направляющие руны и элементы законов, которые должны были направлять сознание Практика в нужное русло Постижения, и воздействовать на разум. Фактически, на время ритуала он заставлял думать сознание Практика об определенных аспектах жизни, смерти, стихий, явлений и это должно было привести к Постижению.
Кроме того, он лично подготавливал «особые места», которые указывал в свитках ритуалов, — и неизбежно они туда приходили, и, видя, что место подходит для трансформирующего ритуала, доверчиво начинали его.
Конечно, те, кто посильнее — сами создавали себе подходящие места.
Сила закона Жизни, которую он закладывал в заготовки для ритуалов — особые места, — помогала прожить погруженному в сон три-четыре сотни лет, а дальше, если он вступал на дорогу Постижения, его тело справлялось само, если нет — он умирал. За четырьмя десятками подобных подопытных он постоянно следил, но это поначалу, бывало он на тысячу лет мог их забросить, потому что сам вновь пытался постигнуть закон, и это заканчивалось ничем.Тогда он возвращался к «заготовкам» — так он называл подобных культиваторов.
Сейчас был один из таких периодов. Из сотни его последних заготовок выжило всего пятеро. И троих он уже Поглотил. Увы, они постигли те законы, которыми он уже и так владел. Оставался один, который неожиданно отправился подальше от Черных Хребтов, словно предчувствуя, что за ним в один момент придут, и еще один, который находился глубоко в Подземельях. Именно этим последним он и хотел заняться.
Вот только ему совсем не хотелось спускаться в Подземелья. Место опасное, а еще и дроу, сильнейшие из которых способны дать ему отпор, особенно если учесть, что они в месте своей силы — там, где куча Тьмы. Впрочем, тьмой он тоже владел, вот только большинство техник, которые он знал, попросту не работали из-за заблокированных энергоканалов. Ему было интересно, какой закон постигла заготовка. Самым желанным для него конечно был Закон Времени — он бы приблизил его к Бессмертным. Но…время было каким-то непостижимым аспектом Вселенной, ускользающим от понимания.
— Паргон? Паргон? — его повторно окликнули, и он уже окончательно вырвался из своих мыслей.
— Да, Силах. Что ты хотел?
Силах был его слугой и одновременно верным последователем, овладевшим Законом Жизни. Именно поэтому он был жив: повторное Поглощение уже известных законов ему бы ничего не дало. Он уже проверял.
— Последователи Мареты пришли в движение и…похоже, они готовятся к войне в Южных Пределах.
Паргон взглянул налево — туда, где находилась южная часть. Там располагался Орден Заката и дюжина крупных городов. Орден Заката был, по сути, огромной сектой, местным гегемоном, раскинувшимся едва ли не на весь континент и объединившим под собой все земли, которые располагались на материке. Но, как и в любой структуре, чем дальше от центра — тем слабее была власть. Так и тут: власть ордена давно стала зыбкой и подняли головы секты-миньоны в подчинении Мареты. Но всё это было Паргону неинтересно: если тратить время на интриги и попытки играть в власть, то уходит время, которое можно потратить на попытки постижения законов и поисков других видов силы.
— А сама она — её видели?
— Нет, она не показывалась.
— Боится. — хмыкнул Паргон.
Слуга промолчал.
Марета попала в этот мир раньше него, и, естественно, она овладела законом уже давно. Законом Смерти. Она была самой опасной из тех, с кем он встречался. И это он ее боялся, а не наоборот. И хоть с тех пор многое изменилось, глубоко в нем все еще остался страх перед ней.
— Хорошо, наблюдай, я же, тем временем…— он застыл не договорив: метка, наложенная на заготовку, стала ощущаться значительно слабее, словно ее пытались ослабить или и вовсе стереть.
Похоже с этой заготовкой ждать нельзя, — осознал он.
— Господин?
— Я отправлюсь в Подземелье, — ответил Паргон и спрыгнул со скалы вниз, не ощутив высоты в несколько десятков метров, — Нужно проверить заготовку.
— Какие-то особые указания?
— Нет, просто наблюдай и не вмешивайся. Эта мелкая возня мне не интересна. Пусть сражаются за власть — мы ее сможем забрать в любой момент.
В тот же день он спустился в ближайший проход, ведущий в Подземелья.
Но не сумел он толком в него углубиться, как началось ЭТО. Тряска, а затем мощное землетрясение и камнепад, за которым последовал бешеный всплеск Темной Ци по всему Ярусу.
Но больше напряг его громкий треск, звучавший так, словно разрывалась ткань реальности.
Паргон оказался отрезанным от поверхности.
— Придется поработать руками. — только и сказал он, когда проход вниз оказался завален огромными булыжниками. Ему надо было найти свою заготовку и какой-то камнепад его точно не остановит.
Бам-бам-бам!
Три удара — и камень раскрошился, будто скорлупа яйца. То же случилось и с остальными камнями.
