Зато ею отличалась другая жена Шамиля — Шуанат. Жена воинского начальника Калужской губернии генерала Михаила Чичагова Мария запомнила Шуанат такой: «Цвет лица ее нежный, щеки румяные (вероятно, не без помощи славящихся кавказских румян), черты лица правильные, глаза голубые и вообще вся наружность ее была симпатичная. Неудивительно, что она была царицей сердца Шамиля…»
Шуанат родилась в семье очень богатого армянского купца из Моздока. В 1840 году шестнадцатилетнюю Анну захватил в плен наиб Ахверды-Магома и в качестве подарка преподнес красавицу имаму. Шамиль влюбился. Анна приняла ислам и получила имя Шуанат. Родственники пытались выкупить пленницу, предлагали за нее десять тысяч рублей. На это предложение имам категорично ответил, что не отдаст свою Шуанат и за миллион. По статусу она была второй после Зайдат женой Шамиля, но стремилась ни в чем не уступать сопернице: «иметь такой же, как у нее (Зайдат. — А. У.) браслет, архалук и тому подобное», — отмечал в своем дневнике Руновский.
Жены Шамиля и в Калуге продолжили борьбу за первенство. У каждой были козыри. Зайдат пользовалась авторитетом в семье, а Шуанат, владевшая русским языком, лучше адаптировалась к жизни в почетном плену. Чичагова так описала калужскую повседневность имамских жен: «Зайдата вовсе не говорила по-русски и очень мало понимала. Шуанат говорила свободно на нашем языке и служила Зайдате переводчицей. Я их расспрашивала об их жизни в Калуге, и они жаловались мне на то, что не переносят климата, и что многие из них (членов семьи Шамиля. — А. У.) сделались жертвой его, и что даже теперь есть еще больные; они сознавались, что скучают, сидя целый день в комнате; только по вечерам они гуляли на дворе в саду, обнесенном сплошным, высоким забором. Иногда, когда смеркалось, катались по городу в коляске. Зимой же не выезжали потому, что не выносили холода».
Зайдат и Шуанат почувствовали перемену своего статуса: из жен всесильного правителя имамата они превратились в спутниц хоть и уважаемого, но все же пленника. Руновский заметил, что, увидев во время одного из визитов бриллианты на знатных калужских дамах, жены Шамиля горько плакали по своим драгоценностям, навсегда утерянным еще во время отступления имама к Гунибу.
Приехали к Шамилю и сыновья. После смерти первенца, Джамалуддина, у Шамиля осталось два сына, оба от брака с Патимат — Гази-Мухаммед и Мухаммед-Шефи (уже в Калуге Зайдат родила имаму еще одного сына — Мухаммеда-Камиля). Жизнь развела их по разные стороны.
Вот какое впечатление на пристава Шамиля произвела внешность старшего сына имама: «Наружность Гази-Магомета, с первого взгляда, покажется неприятною: высокий рост и выдавшиеся в обе стороны плечи сильно бросаются в глаза, при общей, совсем не пропорциональной худобе тела. Точно также неприятною может показаться и его безбородая физиономия, составленная из большого продолговатого лица и маленьких глаз, которые, по совершенной близорукости, он очень часто щурит. Но, вглядевшись в него пристальнее, вы убедитесь, что рост и плечи служат выражением необыкновенного развития мускулатуры и присутствия физической силы, что обещает сделать из него впоследствии Шамиля, с которым он имеет к тому же разительное сходство; а что касается физиономии, то, при первом мало-мальски интересном разговоре, она оживится и истребит в вас всю неприятность первого впечатления».
Гази-Мухаммед не только сын, но и политический преемник отца, пользовавшийся огромной популярностью среди горцев и рассчитывавший занять пост имама. Сильный, храбрый, щедрый, приветливый, он с трудом переживал калужский плен, лишивший его славного будущего.
В июле 1861 года Гази-Мухаммед вместе с отцом во второй раз посетил российские столицы. Из Москвы в Петербург они ехали на поезде, который привел их в восторг: «Подлинно, русские делают то, чего правоверным и на мысль не может прийти… Чтобы сделать то, что они делают, надо иметь слишком большие средства, а главное, слишком большие знания, которые, не знаю почему, отвергаются учением нашей религии», — говорил впечатленный Шамиль. Целью путешествия было свидание с императором Александром II.
Царь тепло принял Шамиля, расспросил о жизни в Калуге, о здоровье родных. Имам учтиво отвечал на вопросы монарха и всякий раз подчеркивал свою благодарность за проявленные императором щедрость и внимание. У Шамиля была одна просьба, с которой он приехал на аудиенцию. Он просил разрешения совершить хадж — отправиться в Мекку и Медину по святым для каждого мусульманина местам. Немного подумав, император ответил, что обязательно исполнит просьбу Шамиля, но не теперь. Почему царь отказал? Шел 1861 год, война на Кавказе еще продолжалась, черкесы отчаянно сопротивлялись. «Командировка» Шамиля была слишком рискованной. Простой слух о чудесном освобождении вождя горцев из русского плена мог вновь всколыхнуть весь Кавказ.
Шамиль и Гази-Мухаммед вернулись в Калугу. 1862 год стал очень печальным для Гази-Мухаммеда. От чахотки умерла его любимая жена, красавица Каримат. Старший сын имама загрустил. Мухаммед-Шефи отправился на Кавказ за невестой для безутешного брата. Второй женой Гази-Мухаммеда стала дочь известного в Дагестане оружейного мастера Даудилава из аула Чох-Хабибат.
26 августа 1866 года в зале Калужского дворянского собрания Шамиль с сыновьями присягнул на верность российскому императору. Скорее всего, имам решился на этот шаг для исполнения своей мечты — паломничества по святым местам. Он хотел как-то доказать, что более не опасен Российской империи.
Гази-Мухаммед мрачно повиновался воле отца, но присяга не остановила его в желании продолжить борьбу с российским владычеством на Кавказе. В декабре 1871 года он добился разрешения отправиться в Стамбул. В Россию Гази-Мухаммед уже не вернулся. Он поступил на службу в турецкую армию и начал быстро продвигаться в чинах. Русско-турецкую войну 1877–1878 годов он встретил уже генералом.
«Стыдитесь! Вы, которые обладаете четвертой частью всего мира, где же ваши хваленые богатства, если вы залезли в наш пашалык и цепляетесь за каждый вершок земли, когда не успеваете пахать даже свою землю! Ваша жадность столь велика, что скоро даже собаки будут плевать вам вслед. Придите сюда хоть с сотнею батальонов, и мы все равно не станем уважать вас!..» — такие слова вложил в уста Гази-Мухаммеда писатель Валентин Пикуль в одном из эпизодов романа «Баязет», где сын Шамиля допрашивает пленного русского офицера.
Говорил ли он действительно что-нибудь подобное неизвестно, но мы точно знаем, что он был в турецкой армии, осадившей крепость Баязет, которую защищал небольшой русский гарнизон. Да, Гази-Мухаммед нарушил свою присягу на верность русскому царю. Обида и гордость оказались сильнее. Он так и не признал себя побежденным.
Баязет устоял, и это стало концом карьеры сына Шамиля. После войны, неудачно закончившейся для османов, Гази-Мухаммеда отправили в отставку. Он доживал дни в Медине и умер в 1902 году.
«Несмотря на то что немного объемистая полнота тела портит несколько грациозность его фигуры, взамен того, детский огонь в небольших карих и совсем масляных глазах, подвижность и свежесть лица, очень приятная шепелявость языка и, наконец, сами жесты, когда их не связывает присутствие отца, — все говорило, что ему еще очень хотелось поиграть, пошалить…» — таким описал Мухаммеда-Шефи Руновский.
