– Нашли еще что-нибудь интересное?
– Несколько кусков материи – все разложены по мешкам, промаркированы и отправлены в лабораторию. Это может помочь идентификации.
После беседы с Никола Стоун считала, что на этот раз выбор будет ограничен тремя воспитанницами.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
Черис покачала головой и отвернулась.
Ким оценила упорство этой женщины. Ее собственный стимул лежал в области чего-то большего, чем простое желание раскрыть преступление, хотя она и пыталась убедить себя, что это не так. Инспектор знала о болезненном прошлом этих девочек. Ведь это не они сами, проснувшись однажды, выбрали себе такой путь, и изменение в их поведении не может быть отнесено к определенному году, месяцу, дню и часу. Все это развивалось в течение долгого времени и имело свои подъемы и провалы, пока, наконец, обстоятельства не лишили их последней надежды.
И эти изменения состояли из множества мелочей. Например, Ким помнила, что только в приюте ее называли «ребенком». Просто «ребенком», как и всех остальных, чтобы персоналу не надо было морочиться и запоминать их имена.
Так что Стоун понимала, что ее стимулы были связаны с желанием вернуть справедливость этим заброшенным детям и что она не остановится до тех пор, пока это не будет выполнено.
И она с уважением относилась ко всем, кто был вместе с ней.
– Эй! – позвала Ким эксперта, подойдя к выходу. – Спасибо вам.
Черис улыбнулась.
Инспектор же прошла во вспомогательную палатку. Дэниел стоял к ней спиной, но она увидела, что он и двое его сотрудников заняты маркировкой пластиковых мешков.
– Док, что у вас новенького?
– Что – и никаких оскорблений, никаких издевательств? – оглянулся Бэйт.
– Послушайте, я здорово вымоталась, но если вы без этого не можете, то я напрягусь…
– Нет-нет, всё в порядке! Сегодня и я обойдусь без них.
Ким заметила, что ученый был более угрюмым, чем обычно. Плечи его, когда он закрывал мешок, в котором лежал череп, слегка сутулились. На мешке были наклеены белые полоски пластыря, а на них черным маркером написан номер раскопа и перечислялись лежащие внутри кости.
Помощник доктора потянулся к крышке пластиковой коробки, но тот покачал головой.
– Подождите.
Стоун была в недоумении. Она видела раньше, как заполняются пластиковые контейнеры: сначала на дно складывались самые тяжелые кости, а потом все более легкие. Череп, как правило, укладывался самым последним.
Инспектор стояла рядом, когда Бэйт взял коробку, больше подходящую для сандвичей, уже выложенную мягкой бумагой. На одном конце стола была сложена кучка совсем мелких косточек. Рука ученого слегка дрожала.
– Это взрослого или нет? – спросила Ким.
– Точно не взрослого, – покачал головой Дэниел. – У меня сейчас нет никаких версий о том, как она умерла. На первый взгляд, на теле нет никаких повреждений, которые были бы несовместимы с жизнью. – Он говорил негромким напряженным голосом.
– Погодите-ка, док, – перебила его окончательно запутавшаяся Ким. – Я никак не могла заставить вас определить пол нашей первой жертвы, потому что она была подростком, а сейчас вы говорите об этом скелете как о женском, хотя его еще даже не доставили в лабораторию…
– Правильно. – Мужчина снял очки и потер глаза. – Никаких сомнений в половой принадлежности второй жертвы у меня нет, инспектор. – Он взглянул на коробку для сандвичей. – Потому что эта юная леди была беременна.
Глава 44
– Что за гребаный день! – произнес Брайант, паркуя машину перед участком. Это были первые слова, произнесенные после того, как они уехали с места раскопок. – И Доусон был какой-то пришибленный…
– Тебя это удивляет? – вздохнула Стоун.
Кевин все никак не мог отвести взгляд от маленького контейнера, пока его не поместили в более крупный, рядом с костями матери.
– Отправляйся домой, Брайант. Я переговорю с Вуди и тоже поеду спать, – решила инспектор. Было уже больше семи вечера, и у них начинался тринадцатый час шестого рабочего дня подряд. Брайант хотел бы остаться вместе с начальницей, но у него была семья, а у нее – нет.
Поднимаясь по ступенькам на третий этаж, Стоун исчерпала последние запасы энергии. Она постучала в дверь и стала ждать.
Когда Ким услышала ответ Вуди, то страшно удивилась уровню ярости, который он сумел уместить в трех слогах слова «войдите». А когда она села, антистрессовый мячик был уже в его правой руке.
– Вы хотите меня видеть, сэр?
– Точнее, хотел, когда звонил вам три часа назад, – прорычал старший инспектор. Ким взглянула на его правую руку и готова была поклясться, что слышит, как мяч пищит, взывая о помощи.
– На раскопках происходили события, которые требовали…
– Стоун, сегодня вы стали участником травматического, с точки зрения психологии, происшествия, – перебил ее шеф.
– Брайант не так уж и плохо водит машину, – слабо попыталась отшутиться Ким. День действительно был длинным и тяжелым.
– Замолчите. Вы отлично знаете процедуру и то, что должны были вернуться в участок для опроса и проверки вашего состояния.
– Со мною всё в порядке. Можете спросить у Брайанта…
– Надеюсь, что вы извините меня, если я не стану тратить свое время на эту ерунду, – Вудворд откинулся в кресле и переложил мяч в левую руку. Черт, угроза все еще не миновала! – У меня есть обязанность – обязанность соблюдать осторожность, которую вы своими действиями не позволяете мне выполнять. Вам было необходимо обеспечить поддержку и психологическую защиту…
– Если мне понадобится, чтобы кто-то рассказал мне, как я себя должна чувствовать, то я обязательно дам вам знать, – раздраженно ответила Ким.
– В том, что вы ничего не ощущаете, Стоун, и может заключаться основная проблема.
– Для меня в этом никакой проблемы нет, сэр.
Шеф наклонился вперед и буквально прожег взглядом свою сотрудницу.
– Может быть, не в данный момент, но рано или поздно отрицательные последствия могут нарушить вашу способность нормально функционировать.
Ким в этом сомневалась, но у нее был свой способ бороться с проблемами. Она раскладывала их по коробочкам, которые намертво запечатывала. Главным было просто не открывать эти коробочки ни под каким видом. Она часто удивлялась, почему другие люди не поступают так же.
Старая народная мудрость гласит, что время все лечит, а Стоун научилась этим временем манипулировать. В реальности она не смогла спасти Артура Коннопа всего семь часов назад, но та бурная деятельность, которая занимала ее в течение этих семи часов, сильно отодвинула ее воспоминания. Так что в ее сознании все это произошло уже неделю назад. Именно поэтому она помнила произошедшее гораздо хуже, чем думал Вуди.
