— Ох, хороша «Клюковка»… Настоящая… Штофики, шкалики, стопочки… сколько в русском языке замечательных, ласкающих ухо слов… — мечтательно заметила Марина.
— Да, немало, — сдержанно поддакнул Джон.
— Ну что, дорогой, по второй?
— По второй. — Американец покорно кивнул.
— Попробуй вот это… — Она подцепила с тарелки какую-то любовно, с домашним тщанием, как и все в этом ресторанчике, приготовленную снедь. — Правда, хорошо?..
Джон снова согласно кивнул.
— По третьей? Ох, и наклюкаемся мы с тобой…
Они рассмеялись. Но Джон отчего-то не так весело, как она.
— Шкалики, стопочки… — Он нежно пожал ее руку. — Только, видишь ли… — Он кивнул на бокалы. — Мне кажется иногда, что это становится уже опасно для тебя…
— С чего ты взял?
— У меня есть глаза!
— И что же они видят?
— То, что ты становишься другой… Очень изменилась в последнее время… И нужно что-то делать…
— Что же именно?
— Мне кажется, я знаю.
— Ты?! — Марина пожала плечами.
Они замолчали.
Отсветы огня играли на хрустальных гранях бокалов…
Разомлевшая от морозного воздуха, душистой «Клюковки», жаркого огня, Марина смотрела на красивое, мужественное лицо Джона.
«И правда, как все может быть хорошо, весело, просто… Я его люблю, я его просто люблю», — думала она.
Да что, собственно, ей еще надо-то? Красивый, высокий… умный… Резкие черты лица придают ему особую мужественность и шарм… Когда он выходит из машины и открывает Марине дверцу, девушки и женщины смотрят на нее с завистью. Да, вот если бы у нее был такой муж…
— Хочешь, Джон, расскажу тебе мой любимый анекдот? — Она оторвалась от своих размышлений. — Вот послушай… Из пункта А в пункт Б выходит поезд. А навстречу ему из пункта Б в пункт А выходит другой поезд. И вот они идут навстречу друг другу по одноколейной, обрати внимание, железной дороге… и не встречаются… Угадай почему?
— Не знаю… — Джон простодушно ломал голову над загадкой. — Почему?
— Не судьба! Радость моя, не судьба.
Марина вдруг разом сникла. Вся радость, вызванная загородной прогулкой, куда-то пропала… И этот уютный ресторан, с самыми высокими в Москве ценами, тоже вдруг разом перестал радовать…
«Не судьба, — повторила она про себя. — Быть счастливой женой мне — не судьба».
Джон взял ее руку и медленно, очень нежно поцеловал.
— Дурацкий анекдот! — сказал он.
— Почему же? Мне кажется, очень мудрый.
— Нет, он не мудрый, а очень русский… Совсем не американский. В нем отражается, как в капле воды, весь ваш российский фатализм. Обреченность, которой вы все болеете… Придумываете себе трагический конец и идете к нему покорно, как будто в жизни действительно только одна колея. Но это жизнь, а не железная дорога… И она зависит от человека. Знаешь, как у нас говорят? «Так не бывает, чтобы Господь, закрыв одну дверь, не открыл другую…» Надо только, чтобы у человека было желание этим воспользоваться. Конечно, мы, американцы, бываем несколько туповаты в своем оптимизме… Но у нас так: если есть проблема — ее надо решать. А у вас — ждать обреченно, чем все закончится.
Он снова поцеловал ее руку.
— Доверься мне… Ты даже не представляешь, любимая, как мы с тобой весело, здорово, «в свое удовольствие» заживем…
— Мы с тобой?
— Вот именно. Выходи за меня замуж! Выйдешь?
Она помолчала и ответила:
— Выйду…
Вот так легкомысленный роман принял неожиданный оборот: Джон сделал ей предложение. И теперь Марине, допившей свой утренний кофе, не терпелось поскорее рассказать об этом, посоветоваться, поделиться…
«И Рита еще, как назло, куда-то провалилась, даже посоветоваться не с кем… Сколько можно разъезжать по этим заграницам… Скука ведь там смертная». Марина еще раз набрала номер телефона подруги, но, кроме предложения поговорить с автоответчиком, ничего нового не услышала.
Петя Стариков уже затягивал ремни на чемодане, когда Анна, как они и условились, ровно в восемь, позвонила в дверь его квартиры. Петр уезжал к родителям. Его отец читал лекции в Кейптаунском университете, срок его контракта скоро заканчивался… И они с матерью постоянно бомбардировали Петра телефонными звонками, уговаривая приехать к ним в ЮАР.
— Было бы просто преступлением не воспользоваться возможностью навестить нас… И не где-нибудь — в Южной Африке. Приезжай, пока мы здесь! Как ты можешь еще раздумывать?! Это тебе не приглашение на дачу в Малаховку!
— А университет?! — канючил Петр в телефонную трубку.
— Ничего, авось такого отличника не отчислят. Наверстаешь…
«Если ты не приедешь, — наконец пообещала Петина мама, — вернусь в Москву и отшлепаю!» Как это было возможно, — отшлепать двухметрового Петю — она объяснять не стала, но голос у нее был строгий. И Петя начал все-таки быстренько собираться…
Ехать ему не хотелось… Как-то не по себе было оставлять Анну одну… Но виза, с такими хлопотами добытая — оформление заняло не одну неделю, — уже была готова.
Анне он оставлял доверенность на «Жигули» и ключи от квартиры с просьбой присматривать, не затопили ли верхние соседи плоды дорогостоящего евроремонта, сделанного его родителями. Кроме того, Аня хотела отвезти Старикова в Шереметьево и встретить, когда тот вернется.
Они приехали в Шереметьево часа за два до посадки в самолет, и, пока Петя заполнял декларацию, Аня с любопытством и некоторой грустью, свойственной людям, которым отъезжающие в дальние страны поручают поливать цветы, оглядывала снующие по залу ожидания оживленные энергичные людские толпы.
В небольшой очереди — человек пять, не больше — впереди них стоял иностранец… Пожилой господин был в шляпе, как у Клинта Иствуда. И Аня, рассеянно разглядывая его, думала о том, что такой загар можно приобрести только на поле для гольфа, а научиться носить настолько естественно и стильно шляпу столь экстравагантного вида, пожалуй, просто нельзя. Чтобы чувствовать себя непринужденно в такой шляпе, в ней, наверное, нужно родиться…
Мысли о шляпе и загаре отвлекли ее ненадолго от безнадежности, царившей у нее в душе. Отчего-то ей было страшно грустно, что Стариков уезжает…
Иностранец прошел за ограждение. Аня проводила глазами замечательную шляпу, а Стариков протянул таможеннику свою декларацию.
— Ну, Анюта, до встречи… Как ты тут будешь без меня? — Стариков нежно поцеловал Анну в щеку. — Вдруг кто-нибудь еще раз случайно перепутает этажи?
— Не волнуйся. — Аня постаралась улыбнуться. — Клянусь, это была случайность. Ну кому нужно на меня покушаться?!
