– Орлиный Коготь не обидит своего брата по крови. Желтоволосая Женщина может уйти с тобой. Орлиный Коготь боится, что скво его брата съела слишком много лофофоры.[7]– Он покрутил пальцем в воздухе и показал на ее голову. – А теперь Орлиный Коготь пойдет в горы и возблагодарит Великого Духа за избавление.
Лофофора? Избавление? Орлиный Коготь просто помешался на Бекки, а теперь он, кажется, рад был поскорее от нее избавиться… Но возражать Клэй не собирался, он хотел только убраться отсюда, пока индеец не передумал.
Клэй разрезал путы на руках Ребекки и вытащил кляп. Не в силах устоять, он обнял ее: ему так хотелось ощутить ее здесь, рядом, в своих объятиях, целую и невредимую. Она прижалась к нему всем телом. Клэй не отпускал ее, пока она не перестала дрожать. Потом он подсадил ее на коня и сам сел сзади. Клэй взял поводья; заключив ее в кольцо своих рук, и они поехали.
Что же заставило индейского вождя отпустить ее без единого выстрела? Ответ на этот вопрос он обязательно найдет позже, а сейчас достаточно и того, что она рядом.
Через несколько часов разразился ливень. В отдалении вспыхивали молнии – гроза приближалась быстро. Клэй пустил коня в галоп, надеясь добраться, до заброшенной хижины еще до того, как стихия обрушит на них весь свой гнев.
Ребекка была слишком рада спасению, чтобы переживать из-за какого-то там дождя. Клэй остановился, чтобы набросить ей на плечи пончо, и они поскакали дальше. Она прислонилась к нему, и слезы радости на ее щеках мешались с каплями дождя.
Сегодня она получила еще один урок, и она пронесет его через всю жизнь. Ребекка прижалась к Клэю еще плотнее. И. жизнь тотчас же стала так чудесна, так волшебно прекрасна…
Глава 23
В темноте, под проливным дождем они чудом нашли хижину. Клэй спешился, заглянул внутрь, чтобы проверить, все ли в порядке, вернулся и снял Ребекку с коня.
– Заходи, я возьму седельные сумки.
Ребекка вошла. В хижине было слишком темно, ни зги не видно, но по крайней мере не лил дождь. Клэй вошел следом, бросил на пол одеяло и сумки и закрыл дверь.
– Ты лучше сними мокрую одежду, а я пока разведу огонь, – сказал он.
Дверь распахнулась. Ребекка вскрикнула от испуга. Клэй закрыл ее снова и запер на засов.
– Не бойся, это всего лишь ветер.
– Кажется, у меня нервы на пределе.
– Теперь тебе нечего бояться. Орлиный Коготь сдержит слово.
Она взяла одеяло и пошла в дальний темный угол. Когда она разделась, Клэй уже развел огонь.
– Через полчаса тут будет тепло, – сказал он и принялся копаться в сумках. – У меня тут есть оленина и кофе, так что с голоду не умрем. – Он вытащил кофейник. – Я пойду позабочусь о лошади.
Свет от огня позволил Ребекке осмотреться. Лачуга состояла из единственной комнаты с земляным полом, в которой не было ничего, кроме кучи дров у одной из стен. Крыша протекала.
Ребекка промокнула Юбкой волосы – с них капала вода – и разложила одежду перед огнем. Когда Клэй вернулся, комната уже наполнилась приятным теплом. Он протянул ей кофейник с дождевой водой, стряхнул ковбойскую шляпу и повесил ее на вбитый в степу колышек.
– Тому, кто строил эту хибару, хватило ума установить навес для скота. По крайней мере, лошади не придется стоять под дождем.
Ребекка насыпала в воду кофе и поставила кофейник на огонь.
– Ума не приложу, – сказала она, – зачем кому-то понадобилось строить здесь хижину?
– Может быть, кого-то здесь застал снег, и он построил ее, чтобы перезимовать. – Клэй огляделся. – Вообще говоря, он потрудился на славу: хижинка довольно крепкая, если не считать протекающей крыши.
– Мне она кажется едва ли не дворцом. Так хорошо иметь крышу над головой! Забавно, сколько вещей принимаешь как должное, живя в городе.
– Да, а я большую часть войны провел, ночуя под открытым небом или в палатках. Кажется, я привык к такому положению дел.
– Клэй, тебе лучше тоже снять мокрую одежду. С тебя же капает.
Он сел, стянул мокрые сапоги, вылил из них воду прямо на пол. Следом отправились носки и рубашка. Ребекка отвернулась, когда он начал снимать брюки и панталоны. Он надел запасные штаны из седельной сумки, но остался голым по пояс. В Ребекке вспыхнуло желание. У него такое пропорциональное тело, думала она, поглядывая украдкой на Клэя. Широкие плечи, мускулистая грудь, узкие бедра, длинные ноги. Она замечала это и раньше, но здесь, в уединенной хижине, ощутила это остро, как никогда.
Потом они сидели у огня, жевали вяленую оленину, отхлебывали кофе из одной жестяной кружки, и Ребекка рассказывала ему про кузнечика и свое наигранное безумие. Клэй смеялся вместе с ней.
– Поверить не могу, – признался он, – что ты обвела вокруг пальца этого хитрого лиса. – Внезапно он стал очень серьезен. Клэй протянул руку и погладил ее по щеке. – Это наверняка было кошмаром для тебя. Ты очень смелая, Бекки.
Ее бросило в жар. Она спустила одеяло с плеч и зажала его край под мышками.
– Если тебе неудобно в одеяле, я могу дать тебе рубашку, у меня есть сухая в седельной сумке, – предложил Клэй.
– Нет, спасибо, все отлично. Из-за горячего кофе мне сделалось слишком жарко.
– А в остальном…. ты в порядке? – Клэй отошел к очагу.
– Ты о чем? – удивилась Бекки.
– Я имею в виду… Орлиный Коготь тебе ничего плохого не сделал?
– Нет, Клэй, он ничего плохого мне не сделал.
Во взгляде Клэя отразилось облегчение.
– Он странный человек. Я подозреваю, он уже убивал переселенцев и убьет еще. Но я скорее поверю ему, чем многим из тех, кто осуждает его.
– Клэй, зачем ты это сделал?
– Что именно? – Он подбросил еще одно полено в огонь.
– Отправился за мной, рискуя жизнью.
– Я думаю, ты и сама знаешь почему. Это вопрос…
– Чести. А честь превыше всего, правильно? Даже жизни.
Как же ей хотелось, чтобы он сказал, что сделал это, потому что любит ее.
Что за глупая мысль пришла ей в голову? Она вовсе не хочет, чтобы он ее любил!
Клэй вскинул голову, и напряженность в его взгляде была созвучна словам:
– Между нами есть нечто большее, чем просто честь, Бекки.
– Знаю. В последние пару дней я кое-что поняла в себе. Когда я думала, что Том умрет, я впала в глубочайшее отчаяние. Мне стало все равно, буду я жить сама или умру.
– Это естественная реакция для человека, у которого на глазах умирает кто-то близкий.
