What's faster than a speeding bullet?
It's a bird, it's a plane, it's…
Давай отклеивайся! Взлети, наконец! Action, Пипо!»
Тут голос Марка пропал. Пипо прокрутил кассету еще раз, потом еще раз… Потом встал, пошел на кухню и заглянул в холодильник. Визитная карточка Марка торчала из коробки с яйцами… Пипо закрыл холодильник, оставив адрес Марка на том же месте, и вернулся в комнату. Сделал большой глоток из маминой бутылки и снова включил кассетник. Теперь послышались звуки Talking Heads. Пипо думал о Марке. Невероятный тип! Запутанный рассказ, похожий на головокружительный сценарий. Чокнутый француз крадет рукопись у чеха, который, несомненно, украл эту рукопись у самого себя. Потом Марк крадет украденную рукопись у француза. И к тому же еще предлагает ему, Пипо, махнуть в Амстердам!
Махни, Пипо! Легко ему говорить! Вот это именно то, о чем он ему говорил, – другие обороты, другие скорости, другой экран (как метафора жизни). А он, Пипо, должен сначала проверить, есть ли у него хоть какие-то деньги на счете, узнать, сколько стоит билет на самолет, занять денег у мамы («Вот тебе, бери, бездельник! Я тебя всю жизнь содержу, с тех пор как ты родился!»), потом написать два сценария вперед, позвонить в аэропорт и узнать, летают ли вообще самолеты на Амстердам. Может, и не летают. У нас никогда ни в чем нельзя быть уверенным. И потом, когда все будет позади, полгода расплачиваться за амстердамскую авантюру. Что, Пипо, baby? Пшик? А почему? Чем твой вариант сценария под названием «Свиная туша» более разумен и реален, чем суперменский вариант Марка? Ведь стоит только перевернуть окуляры, и свинина по профсоюзной линии покажется тебе такой же далекой и сюрреалистической, как планета Плутон. Пипо, action! Ты же этого хотел, разве нет? Может быть, только при этом варианте (махнуть в Амстердам, чтобы вернуть Марку бинокль) тебя впервые ждет то, чего у тебя никогда не было, а именно – завязка? Ну что ты застыл, как саламандра? Опять комплекс Гамлета? А может, этот комплекс (жизнь или смерть) культурологически закодирован, и стоит нажать куда надо, душевный пердеж снова активизируется. Давай, переверни окуляры. Напиши для себя сценарий получше, раз уж жизнь оказалась так бесталанна. Отклейся! Взлети, наконец! Action, Пипо!
Квартира Пипо. INT. Ночь.
Пипо задумавшись сидит в кресле и нервозно курит. Резко, словно на что-то решившись, он встает и подходит к окну. Долго рассматривает в темном стекле отражение своего лица. Затем возвращается, снова садится, делает глоток из бутылки, быстро поднимает телефонную трубку, набирает номер, а потом, как будто передумав, медленно опускает ее. Устало откидывает голову на подголовник кресла, кладет скрещенные ноги на стол. Крупным планом кроссовки. Затемнение.
TALKING HEADS.
And you may find yourself living in a shotgun shack.
And you may find yourself in another part of the world.
And you may find behind the wheel of a large automobile.
And you may find yourself in a beautiful house, with beautiful wife
And you may ask yourself: – Well… how did
I get here?
14
Несмотря на то что было уже очень поздно, молодой сотрудник испанского консульства, вернувшись в свою квартиру, лег спать не сразу. Вечер в ресторане «Tiffany», который он провел в обществе Даворки Вичич, студентки испанского отделения филфака, со свечами, вареными речными раками и белым вином, был слишком волнующим, и он все равно не смог бы заснуть. По правде сказать, он не знал, как дождаться четырех часов завтрашнего дня, когда он договорился встретиться с Даворкой и отправиться на прогулку в Цмрок.
Поэтому сотрудник испанского консульства принялся листать сегодняшний «Вестник». Вскоре его внимание привлекла одна заметка:
«Сегодня в Загребе закончилась очередная Загребская литературная встреча, традиционное культурное мероприятие, на которое раз в два года собираются литераторы нашей страны и зарубежные гости. Ее темой в нынешнем году были место и роль литературы в современной жизни человечества. Встреча началась в понедельник и проходила в живой, творческой и дружеской атмосфере. В этом году особый характер придало ей участие представителя Франции Жан-Поля Флогю, племянника знаменитого писателя Гюстава Флобера, а также презентация нового романа Вука Прши „Золотой палец", которая состоялась на мясокомбинате „Слеме". Такая нетрадиционная форма презентации книги в равной степени взволновала и писателей, и тружеников предприятия, которым впервые представилась возможность увидеть рядом с собой столь большое число отечественных и иностранных литераторов. Закрывая Загребскую литературную встречу, Вук Прша, председательствовавший на встрече этого года, высоко оценил уровень состоявшейся дискуссии о роли и месте литературы в современную эпоху. Он особо отметил, что все выступления участников встречи будут напечатаны в специальном номере журнала „Республика". Пожелав всем своим коллегам плодотворной литературной деятельности, Прша закрыл встречу следующими словами: „Встретимся вновь через два года!"
Эна Звонко»
Отложив в сторону «Вестник», сотрудник испанского консульства решительно открыл свой блокнот и записал два слова: «Выразить протест!» В заметке ни единым словом не упоминалось о трагической кончине Хосе Рамона Эспе-со, что показалось молодому дипломату по меньшей мере неприличным. В конце концов, это же их отель и их бассейн… Статья напомнила ему о соболезновании, он взял с письменного стола еще не запечатанный конверт, вынул из него письмо госпоже Луизе Гонзалес и еще раз прочел и его, и открытку Хосе Рамона с теперь уже действительно совершенно неуместными словами «Привет из Загреба». Он еще раз перечитал стихотворение Хосе Рамона. Слова были такими нежными и мягкими, что хотелось сравнить их с перчаткой из самой тонкой кожи, а уж никак не с кирпичами. В эти поздние часы молодому сотруднику испанского консульства особенно понравились последние строки Хосе Рамона. Он снова подумал о Даворке Вичич и, переполненный чувством счастья, повторил:
En las puertas del Oriente,
Se esconde mi suerte…
Эпилог
999. В конце апреля 1986 года произошла авария на атомной станции в Чернобыле, мы узнали о ней несколькими днями позже. На первых страницах наших газет крупными буквами было написано: «Опасность радиоактивного облучения!», а сразу же рядом – «Самую большую опасность для нас представляет национализм!» Закрыв окно, мой приятель Ненад сказал: «Началась новая эра…»
1000. Пришло письмо от J. из Америки. «Как твой позвоночник? Была ли ты на вытяжении? Обязательно сделай это. Я работаю над новым романом, который называется „Пой, птица, пой!". Пиши мне».
1001. В конце июня я поехала в Мюнхен. Мюнхен был как Загреб, каким мог бы быть Загреб, если бы он мог таким быть. «Здесь такое же низкое давление, и люди на улицах разговаривают сами с собой» – написала я на открытке, которую послала Ненаду. В галерее Lenbachhaus я долго рассматривала картины Gabriele Mxnther, которые понравились мне больше, чем картины Кандинского.
