Дар сняла платье и нижнюю юбку и выстирала. Затем она выкрутила одежду и повесила на нависающий над рекой корень, после чего стала мыться. Она не сомневалась в том, что Ковоку действительно нравится ее запах, но даже ее обоняние, обоняние вашавоки, подсказывало ей, что пахнуть от нее стало сильнее. Она смывала с тела пот и сажу, понимая, что ее собственный, отличительный запах все равно сохранится. Вымывшись. Дар вышла из воды и надела сырую после стирки одежду.
Только поднявшись на берег, Дар заметила Зна-ята. Орк безмолвно стоял посреди деревьев. Дар вздрогнула от испуга. Вряд ли их встреча была случайной, но Дар решила вести себя так, как если бы так и было. Она растянула губы в улыбке и сказала:
— Тава, Зна-ят. Орк молчал.
Зна-ят говорил только по-оркски, поэтому Дар обратилась к нему на этом языке:
— Почему ты не в Объятиях Мут ла?
— Вашавоки не хозяева всего мира. Я хожу куда пожелаю.
— Это верно, — кивнула Дар.
— Сын брата моей матери сегодня остался без своего колпака.
— Без своего колпака? — переспросила Дар, не совсем понимая, что хочет сказать Зна-ят.
— Хай. Сыновья говорят, что он лишился разума. Они решили, что он плохой вождь. Теперь колпак носит другой.
— Почему?
— Вожди не должны вонять как вашавоки.
Дар догадалась, к чему клонит Зна-ят.
— Я — мать, — заявила она.
— Тва, — мотнул головой Зна-ят. — Ты притворяешься матерью. Ты унизила Ковока. Из-за тебя он лишился власти.
— Я спрошу его, так ли он думает, — сказала Дар, шагнула вперед, но Зна-ят загородил ей путь.
— Тва. В твоих речах — злые чары.
Дар попыталась метнуться в сторону, но Зна-ят схватил ее за руку.
— Ты плохо выкупалась. Я все равно чую твой запах.
Он схватил Дар за другую руку и потащил ее к обрыву.
— Что ты делаешь? — воскликнула Дар, догадываясь о том, что замыслил орк. В следующее мгновение Зна-ят швырнул ее в реку.
Зна-ят видел, как Дар отчаянно болтала руками и ногами в воздухе, как она со всплеском упала в свинцово-серую воду, как исчезла под поверхностью. Орк стоял на краю обрыва, не уходил. Он ждал, не всплывет ли Дар. Голова Дар вынырнула ниже по течению, но тут же снова погрузилась в воду. В следующий раз Зна-ят увидел голову девушки над водой еще дальше — черную точку на фоне бушующих серых волн. Голова снова исчезла из виду — на этот раз насовсем. Зна-ят подождал еще немного, обшаривая Турген зоркими глазами. Убедившись в том, что Дар утонула, он спустился к берегу и смысл ее запах со своих рук.
30
Удар леденящего холода — и мир вокруг превратился в безвоздушную серую дымку. Не было ничего прочного, за что можно было бы ухватиться, — только вода. Холод сковал Дар по рукам и ногам, река несла ее вперед, крутя и переворачивая. Она играла с Дар — глоток воздуха, краткий взгляд на небо, а потом опять все вокруг зловеще-серое. Дар боролась за жизнь. Она отчаянно барахталась в воде. Холод проникал в ее тело, мышцы наливались свинцом. Она шевелила руками и ногами все более вяло, как во сне. Вскоре легкие начали болеть от отсутствия воздуха, но наполнить их могла только вода Тургена.
«Я умру», — думала Дар.
Странно — но эта мысль не пугала ее. Река держала ее в цепких ледяных объятиях и несла к Темной тропе.
«Скоро ли я пойду по ней? — гадала Дар. — Наверное, скоро. Нужно только сделать вдох».
Мир перед ее глазами начал меркнуть еще до того, как она попыталась захлебнуться.
Что-то ударило по ней и схватило ее. Пребывая в полуобморочном состоянии, Дар подумала, что это рука. Рука сражалась с рекой. Дар перестала двигаться. Ее тело прижалось к чему-то твердому, шершавому. Слой серой воды у нее над головой стал тоньше. Дар попыталась устремиться к свету и обнаружила, что может оттолкнуться от шершавой руки. Вдруг она разглядела листья. Воздух… Дар сделала вдох.
Рука оказалась деревом, упавшим в реку. Его листва заслоняла потемневшее небо, а корни все еще цеплялись за берег. Дар угодила между ветвей. Несколько мгновений ей казалось, что она бредит, но дерево не исчезло, и на смену ощущению нереальности пришло изумление. Немного отдохнув, Дар попыталась добраться до берега. Это было опасно даже при том, что она могла хвататься за ветки и ствол. К тому времени, как Дар ступила на берег, настала ночь. В тот же самый момент послышался звук, похожий на негромкий стон. Дерево дрогнуло и скользнуло в речной поток. Дар попятилась назад и проводила взглядом уплывающий по реке ствол. Вскоре он превратился в тень, подпрыгивающую на стремнинах.
Дар поспешила к шалашу Ковока. Когда она вошла в Объятия Мут ла, к ней подошли дозорные орки и остановились.
— Даргу? — окликнул ее дозорный.
В его голосе прозвучало изумление, и Дар поняла, что Зна-ят, видимо, рассказал остальным оркам о том, что сделал с нею.
— Хай.
— Разве ты не была в реке? — спросил второй орк, и подозрения Дар укрепились.
— Была, — ответила Дар по-оркски. — Но вернулась.
— Как это может быть? — спросил первый дозорный.
— Дерево меня спасло.
Орки вытаращили глаза. Один из них прижал ладонь к груди, распластав пальцы, указывающие вверх. Прежде Дар видела такой жест, но не понимала, что он означает.
— Дерево? — переспросил орк полушепотом.
— Хай, — кивнула Дар и с достоинством, на какое только была способна, пошла к шалашу Ковока. Она слышала, как дозорные начали тихо, но возбужденно переговариваться.
Всполох скакал по темной дороге. В поступи коня чувствовалась усталость. Долгая скачка измучила его, и Севрен был зол на командира. Но, несмотря на это, он молча и терпеливо продолжал путь. Королевским гвардейцам не пристало жаловаться. Во всяком случае, благоразумным гвардейцам.
Помалкивали и спутники Севрена. Никто не знал, зачем их отправили в путь, — знали только, что этого пожелал король. Приказа им никто не объяснял, и опыт подсказывал, что никакого объяснения не будет. Севрен подозревал, что это всего лишь демонстрация силы. Король обожал помпезность и, видимо, хотел въехать в сборный лагерь в сопровождении полного состава своей гвардии. Севрен гадал, на кого король хочет произвести впечатление.
Когда взошедшая луна посеребрила линию горизонта, Севрен заметил огни костров в лагере короля. Он надеялся, это значит, что вскоре он сможет дать роздых коню. Довольно скоро он услышал пьяные, разгульные голоса.
«Для некоторых война — это развлечение, — с горечью подумал Севрен и вспомнил о том, что Дар была готова видеть только мрачную сторону войны. — Грабеж, а не обогащение. Резня, а не боевая слава».
Севрену хотелось верить, что самое худшее минует Дар.
