Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
— К примеру, заточение в монастырь. В Лауданской провинции, насколько мне известно, четыре или пять женских монастырей.
— Неужели ты полагаешь, что при ее хитрости она не найдет способ бежать?
Именно на это Раймунд и надеялся, но вслух заметил:
— Нам остается уповать на искреннее раскаяние.
— Чтоб такая да раскаялась? — мрачно сказал Унрик.
— Бывали случаи, когда самые закоренелые злодеи…
— И все-таки я добьюсь, что ее будут пытать! Пытка ломает любых гордецов! И ты поймешь, что я был прав.
— Вельф! — добавил Унрик. — Верю, что мне удастся переубедить Лонгина — он-то против, чтоб его приятеля привлекали к суду. Но мы возьмем его в оборот!
— Сомневаюсь, чтоб его кто-нибудь взял в оборот, — ответ епископа был сух. — Великому Магистру, во всяком случае, этого сделать не удалось. Наш враг — это женщина, а Вельфом мы займемся позже.
Ах, епископ, епископ! Наверняка ты уже отправил на костер не одну ведьму! Но тогда перед тобой были темные запуганные знахарки, а не хитрая казуистка, искушенная в науке элоквенции и тайной дипломатии… Но поговорить с Адрианой обязательно нужно. И он снова отправился в подвал, где у тяжелой двери стояли два угрюмых латника.
— Как здесь сыро… и холодно…
Адриана слушала его в прежней позе. Цепь змеилась по полу.
— Главное — воняет, — ответила она почти весело. — А так — бывало и холоднее. И хлеба дают.
— Шутки в сторону, Адриана. Ты с самого начала повела себя неправильно. И мне очень жаль, что приходится тебе это объяснять.
— То есть?
— Зачем ты все время стремишься их оскорбить? Особенно епископа. Эти попы, знаешь ли, страшно не любят, когда кто-нибудь образованнее их. И помнится, во времена Странника ты это отлично понимала — наш разговор у перевала, а?
— Помню. И тогда же я тебе сказала, что знаю не так уж много. И это правда. Так, нахваталась по верхам. И, как ты понимаешь, в эти годы мне было не до книг. Жила на проценты со старых знаний. Правда, у меня хорошая память… А теперь это все не имеет значения, так почему бы не позлить их напоследок?
— Но ведь я уже нашел способ выручить тебя!
— Что?
— В этом процессе много всего намешано. Но нужно заставить их забыть про колдовство и ересь — это можно сделать, обвинения дутые, — горячась, заговорил он, — и свести все к убийству. А за убийство, при определенном имущественном цензе, полагается выкуп в казну или родственникам убитого. Наместник чрезвычайно озабочен состоянием казны, и первое могло бы его удовлетворить. Но твой дом в Лауде конфискован, при аресте у тебя, как я слышал, отобрали все деньги… Так что вся проблема, как их раздобыть.
— Это как раз не проблема. У меня есть скрытые сбережения.
— Но ты сказала на суде, что у тебя ничего нет!
— Неверно. Я сказала, что мне не платили.
— Да… я открываю в тебе все новые и новые качества. Ну, а если у тебя есть, чем откупиться, главное в другом. Тебе необходимо смириться, хотя бы на время. Не настраивать суд против себя. Епископ имеет большое влияние на наследника. Унрик тебя ненавидит. Так что из всех я могу рассчитывать только на Лонгина.
— А ты на него не рассчитывай, — спокойно возразила она. — Когда придет время, он осудит меня, как и остальные. Вот увидишь.
— Я понимаю, что это для тебя не довод, и не хочу пугать тебя… но они хотят пытать тебя… может быть, уже завтра… и все-таки вызвать Вельфа.
Она приподнялась, затем снова села.
— Они могут это сделать?
Он кивнул.
— Так. А вот что могу сделать я. Пытку бы я, пожалуй, и выдержала, но раз они решили… Заморить себя голодом — слишком долго… лучше будет разбить голову о стену. Или удавиться.
— Что, что ты говоришь! — остатки веры возмутились в нем.
— А, ты испугался! Вот и они должны испугаться. Не за меня, конечно. Но они не захотят выпустить меня из рук. Это означало бы их поражение.
— Погоди… поражение… хорошая мысль .. я, кажется, знаю, что нужно делать. Но неужели ты бы решилась убить себя?
Злой смех, звон цепи.
— Я привыкла все делать сама. И даже на это есть пример из Писания. Вспомни царя Саула. Смерти я не боюсь, не смерти я боюсь…
Он ждал продолжения фразы, но прошло несколько мгновений, и он понял, что Адриана не собирается договаривать. Он повернулся, чтобы уйти, и тут она его окликнула:
— Постой! Скажи, что стало с Нигрином?
— С каким Нигрином?
— Ну, тот крестьянин с тремя сыновьями…
— Не знаю, Адриана.
— Ладно. Тогда иди.
— Я уйду. И сделаю, что смогу. Но и ты помни, что я сейчас тебе сказал.
Покинув Адриану, Раймунд направился к епископу. Гельфриду следовало внушить следующее: пытка — не решение проблемы! Князь церкви проиграл спор с простолюдинкой! Нет, ее нужно уничтожить словом, боговдохновенным словом — вполне понятное возражение в устах такого ценителя словесных красот, как Раймунд-легист. Он угадал верно. Решимость Гельфрида была поколеблена. Угроза самоубийством тоже оказала свое действие. В свою очередь, Лонгину удалось убедить наследника в том, что покамест не стоит ссориться с Вельфом. Он человек горячий, и мало ли чего может натворить из-за того, что его бывшего вассала предали суду. Нет, чем позже узнает Вельф об участи Странника, тем лучше.
Итак, первая схватка была выиграна, и это придало Раймунду уверенности. Более того, на следующий день он перешел в наступление.
— О чем, собственно, речь? — говорил он. — Порча? Все мы знаем, что король чувствовал недомогание задолго до появления Странника в Абернаке. Ересь? Мы не можем инкриминировать ей ничего, кроме ношения мужской одежды, а доказано, что подсудимой двигали благие намерения. Итак, остается убийство Даниеля Арисбата. Но входит ли это дело в компетенцию суда наместника, почти королевского суда? Убитый — выходец из горожан, подсудимая — простолюдинка. Между ними существовали личные счеты. Перед нами убийство из мести или самозащиты, и любой мировой судья укажет сумму, которую следует уплатить в возмещение вины…
И тут епископ выбросил скрываемый до поры до времени козырь.
— Ты настаиваешь, что перед нами всего лишь уголовное дело? Хорошо, рассмотрим его с этой стороны. Если бы оно касалось только убийства, я бы и слова не сказал. За убийство можно отделаться денежной пеней. Ну, а наказание за святотатство тебе известно?
Раймунд смешался. Самой легкой карой за святотатство было отсечение обеих рук и сожжение их на глазах преступника, но обычно этим не ограничивались.
— Какое святотатство?
— Разграбление и поджог ризницы в Белфрате.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
