– Кстати, – сказал Мейсон, – мне необходимо уточнить у васодну чрезвычайно важную деталь. Подумайте хорошенько, это может иметь огромноезначение. Во время разговора с вами я услышал в трубке грохот. Как если бы выупали с кресла на пол.
– Боюсь, мистер Мейсон, ничем не могу вам помочь. Я ничегоне помню.
– Да, понимаю, но когда мы вошли в вашу квартиру, телефонхотя и валялся на полу, но трубка была положена на рычаг. Вряд ли вы сами могливодрузить ее на место.
– Вот уж действительно вряд ли.
– Значит, кто-то должен был побывать в вашей квартире ужепосле того, как вы потеряли сознание, но до моего прихода.
– Получается, что этот кто-то нашел меня лежащей на полу иушел, даже не попытавшись хоть чем-то помочь?
– Да.
– Очень странно, – проговорила она, зло сверкнув глазами.
– Да уж. А у кого еще есть ключ?
Она глубоко вздохнула.
– Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я, конечно, неангел и не святая, но у меня не было обыкновения брать работу на дом. Дом – этодом, и там я совсем другая, не такая, как в клубе. Если девушка в моемположении хочет, чтобы ее уважали, то иного пути у нее просто нет. В клубе жени одна живая душа не знает, где я живу. Ирма Радин – моя лучшая подруга. Нодаже она не знает. Ни она, ни хозяева клуба.
– Вы в этом уверены?
– Аб-со-лют-но.
– А как же Роберт Лоули, например?
– Роберт Лоули, – презрительно произнесла она, – слабак ибезвольный зануда. Придурок, одним словом. Вообразил себя крутым. Да второготакого урода еще пойти поискать!..
– Как вы с ним познакомились? Это Пивис попросил вас имзаняться или…
– Шиндлер Колл, – подсказала она.
– Вы давно знаете Шиндлера?
– Нет, не очень.
– Ну и как?
– Шиндлер просто душка, – вздохнула она. – Он мне оченьпонравился. Но теперь я ему надоела, и он, когда стало ясно, что можнопо-легкому срубить деньжат, постарался пристроить в дело эту свою новую лахудру.А мне это не понравилось.
– Я вас не осуждаю.
– И вообще, – продолжала она, – вы задаете очень многоличных вопросов.
Она допила свой кофе, Мейсон взял у нее из рук пустую чашкуи поставил ее вместе с блюдцем на столик.
– А что Шиндлер говорил обо мне? – немного помолчав,спросила она.
– Ничего.
Она, опустив глаза, принялась разглядывать наманикюренныеноготки.
– Вы в этом уверены?
– Ну да, конечно. А что ему говорить-то?
– Ну, знаете, в некоторых ситуациях люди нет-нет да ипокажут истинное лицо. Вот я и подумала, что он мог отпустить какую-нибудьдурацкую шуточку по поводу моего отравления.
– Нет. Он казался очень обеспокоенным.
– Вообще-то он неплохой человек.
Мейсон достал из кармана платок, найденный им в телефоннойбудке.
– Это ваш?
Она взглянула повнимательнее:
– Ну да, а что? Только не говорите мне, что я уже началазабывать носовые платки в квартирах у одиноких мужчин.
– Этот платок был найден в телефонной будке в доме, гдеснимает квартиру Шиндлер Колл.
– Вообще-то мне не хотелось бы говорить с вами об этом.
– О чем?
– По дороге домой я заехала к Шиндлеру… то есть мне хотелосьпобывать у него, но… короче, он не пустил меня, а вместо этого сам вышел вкоридор. Сказал, что у него важная деловая встреча, а потому он никак не можетменя принять, и попросил заехать попозже.
– Вы поехали к нему прямо из «Золотого рога»?
– Да.
– И как вы поступили?
– Как же, деловая встреча! – с горечью в голосе воскликнулаона. – Волосы взъерошены, галстук сбит набок, а вся рожа в помаде.
– Так что же вы сделали?
– Я спустилась вниз. Попыталась дозвониться до мисс Фолкнер.Мне не терпелось как можно быстрее отправиться домой к Бобу Лоули и рассказатьего жене все как есть. Я хотела сообщить ей, что собираюсь пойти к вам ивыложить все без утайки – и что вообще я готова выполнить любую ее просьбу.
– Вы дозвонились до нее?
– Нет. К телефону никто не подошел. Ни дома, ни в магазине.
– И что потом?
– А потом я больше никому не стала звонить и поехала домой,куда затем пришел посыльный с конфетами, ну а остальное вы знаете.
– Будет очень хорошо, если вы забудете о нашей сегодняшнейвстрече, – сказал Мейсон. – К вам не велено пускать посетителей. А полицияочень болезненно относится к таким мелочам.
– Вот ведь козлы, – презрительно заметила она. – Ладно, наэтот счет можете не волноваться.
– Вы расскажете им все то, что сейчас поведали мне?
Она рассмеялась:
– Не говорите ерунды! Легавым я не скажу ничего. Их, уродов,это не касается. А со своими проблемами я уж сама как-нибудь разберусь.
– Только выбросьте из головы все свои дурацкие подозрениянасчет мисс Фолкнер. Вы очень нужны ей как свидетель. Если бы попыткаотравления удалась и вас не успели бы спасти, то она оказалась бы в оченьсложном положении. Конфеты вам послал кто-то другой.
– Ладно, мистер Мейсон. Как скажете.
– Ну вот и договорились. Что ж, желаю вам всех благ искорейшего выздоровления.
– Ну да, выздоровления! – воскликнула она. – Да я, еслихотите знать, и так уже здорова, и если меня немедленно не выпустят отсюда, тоя просто разнесу эту богадельню по кирпичикам.
Мейсон рассмеялся:
– Об этом вы можете поговорить с доктором Уиллмонтом.
– А это кто такой?
– Врач, которого я нанял специально для вас.
Внезапно ее взгляд стал настороженным. Она посмотрела нанего, затем обвела глазами палату.
– Послушайте, у меня нет денег на то, чтобы валяться побольницам вообще, по отдельным палатам в частности. Вам следовало бы положитьменя в общую палату.
– Я сам оплатил за вас и эту палату, и услуги врача, –сказал Мейсон.
– Ну надо же, вот это да! Как знать, может быть,когда-нибудь я тоже вам пригожусь.
