и шагнул навстречу, насаживаясь на лезвие по самую рукоять. А затем рубанул двумя клинками одновременно, будто ножницами перерезая шею Маски.
Голова кувыркнулась за спину Бауты. Потеряла треуголку и кровавым мячом запрыгала по ступеням. А следом и обезглавленное тело рухнуло на лестницу и покатилось вниз.
— Как вам такое, Маски? А? Следующий!
Киж, даже и не подумав вытащить из груди чужой клинок, обвёл палашом Маски.
— Я сказал — следующий! Доктор, выходи, я буду тебя убивать!
Доктор Чума, на которого он указал, отшатнулся, споткнувшись и едва не упав.
— Костя, смотри!
Таня схватила меня за локоть и указал рукой вниз. Там, на первом этаже, из-под дверей хлестала вода. А вот и работа моего Знака под землёй перешла в видимую стадию! Дворец вместе с тюрьмой и частью набережной медленно сползал в море.
Дворцовая стража оказалась на редкость сообразительной. Едва завидев залитый пол, они взяли ноги в руки и ломанулись в одну из дверей.
А вот Маски не замечали пребывающее море. Они всё ещё колебались, не решаясь атаковать страшного Кижа, когда поднявшаяся до щиколоток вода внесла в их ряды полную сумятицу. Чтобы подбодрить их мыслительные процессы, я добавил чуть-чуть магии. Напрямую Маски ей не поддавались, но я воздействовал косвенно, бросив в воду им под ноги Знаки Огня.
С шипением и брызгами кипятка к небу рванул фонтан пара. Крики ошпаренных Масок заполнили двор, так что даже Киж опустил оружие и с интересом разглядывал тёмные фигуры, мечущиеся в белом тумане.
Знаки потухли, и пар стал рассеиваться. Но перед лестницей уже не осталось ни одной Маски. Только где-то вдалеке слышался шум шлёпающих по прибывающей воде ног.
— Куда?! — взревел Киж. — Я ещё не закончил!
Он хотел бежать следом, но мой окрик оборвал его порыв.
— Дима, стой!
Киж остановился и недовольно глянул на меня.
— Дворец уходит под воду! Убираемся отсюда!
Я взял Таню за руку, Диего подхватила Мурзилку, и мы скатились вниз по лестнице почти по колено в воде. Из дворца мы выбрались через ворота Порта делла Карта, «Бумажную дверь». Пробежали по узкой дорожке вдоль внешней стены здания и в последний момент успели перепрыгнуть на набережную. Там стояла толпа людей, но до нас им не было никакого дела — все смотрели, замерев и разинув рты, как дворец дожа и тюрьма медленно отчаливают от суши. И печально погружаются в море, будто тонущий корабль. Очень величественное и символическое зрелище получилось, на мой вкус.
— Ха! — Киж наклонился и шепнул мне на ухо: — Теперь у них будет подводный дворец правителей! Пусть ныряют, если хотят полюбоваться.
— Отстроят новый, — я усмехнулся, — венецианская гордость потребует восстановить дворец. Хотя денег на точно такое же великолепие может и не хватить. Дмитрий Иванович, а найди-ка нам гондолу. Вернёмся в гостиницу, Тане надо отдохнуть после такой нервотрёпки.
***
Я не собирался съезжать из гостиницы и бежать из Венеции. Маски? После моего фокуса с водой Анубис придумал ещё несколько подобных трюков и горел желанием опробовать их на какой-нибудь Моретте. Пусть приходят! Но тогда одним дворцом Венеция не отделается. Весь город утоплю! Вместе с Арсеналом, палаццо знатных фамилий и наглыми гондольерами.
Кстати, хозяин гостиницы появился как ни в чём не бывало, улыбался и, не дожидаясь приказа, лично принёс в номер обед. Я накормил Таню, накапал ей валерьяновых капель и уложил спать. Пусть отдохнёт, а после организуем наш отъезд из этого негостеприимного города.
Когда девушка заснула, а я вышел из спальни, в номер тихо постучали. Не дожидаясь ответа, в дверь заглянул Киж.
— Константин Платонович, к вам пришли.
— Сколько их?
— Двое. Это не Маски, а посланники от Совета десяти, так они представились. Говорят, что срочно должны с вами поговорить.
Совет десяти, значит? Наслышан об этом славном органе, наслышан. Примерно то же самое, что и наша Тайная канцелярия, только во главе стоят выборные десять человек из старых семей. Их приговоры нельзя обжаловать, и они ни перед кем не отчитываются. Могут казнить кого угодно, даже дожа, что пару раз и проделали прямо во дворце. Единственное ограничение — каждый год выбирают новую десятку, которая выясняет злоупотребления предшественников и жестоко за это наказывает.
— Останься здесь и охраняй Таню, а я поговорю с этими синьорами.
Пока я спускался на первый этаж, Анубис создал над моей головой плотный шар раскалённого воздуха. Никакого эфира внутри! Магия использовалась только для разогревающей сферы. Если такой мячик врежется в лицо Маски, боюсь, это самое лицо получит ожоги, несовместимые с жизнью.
К разочарованию Таланта, меня ждали самые обычные люди, доступные для любой магии. Два черноволосых итальянца: один высокий и толстый, другой пониже, тощий и вертлявый. Но лица у обоих были неуловимо похожи, отмеченные порочной печатью власти.
— Синьор Урусов!
— Светлейший князь!
Они заговорили одновременно, жестикулируя и перебивая друг друга.
— Меня зовут Вито Андолини, — толстяк коротко поклонился, — второй capi Совета десяти.
— Марио Пьюзо к вашим услугам, светлейший князь! Третий capi Совета десяти.
— Мы рады видеть вас в добром здравии!
— Вам понравилась Венеция?
— Конечно, понравилась, Вито! Ты же видишь, князь в восторге от нашего великолепного города!
— Не мешай мне беседовать, Марио! Мы тоже очень рады, что наш город посетил столь знаменитый человек!
— Как жаль, что вы не попали на Карнавал!
— Обязательно приезжайте к нам на следующий год!
— Будут шествия, фейерверк, маски!
— Ах, наши Маски вы уже видели!
— Мы как раз и пришли поговорить о них.
— То есть о недоразумениях.
— Которые возникли во время вашего визита.
— И было бы крайне полезно.
— Урегулировать их!
— Вы же разумный человек, князь?
— Светлейший князь, Марио! Не забывай, это важно.
— Конечно, прошу простить меня, нечасто удаётся увидеть носителя такого титула лично. Светлейший князь! Больше я не допущу такой ошибки.
— Так вот, о наших баранах.
— То есть наших недоразумениях.
— Совет десяти хотел бы их уладить.
— До того, как вы покинете Венецию.
— Очень не хочется оставлять такой вопрос открытым.
— Это огорчит Совет десяти.
— И Большой Совет тоже.
— Ну и дожа, — худой хихикнул, — когда мы выберем нового.
Мне надоела их непрерывная болтовня, и я поднял ладонь.
— Синьоры, у меня было очень напряжённое утро, да и
