думал, что смогу. Мои причины были слишком личными, чтобы делиться ими даже с ней.
— Я попрошу Марию отвести тебя в комнату Теи. Я полагаю, вы будете спать в ее постели, когда она вернется. — Она слабо улыбнулась мне. Это было жалкое подобие шутки, но смелая попытка выразить оптимизм.
Мы пошли по залитому солнцем коридору, который был таким темным и тихим, когда я приехал. Но даже с наступлением утра я чувствовал себя потерявшимся во тьме. Я пожелал Жаклин спокойной ночи у ее комнаты и последовал за Марией к следующей двери.
— Если кто-то принесет мне послание, немедленно сообщи, — приказал я ей.
— Конечно. Могу я принести вам что-нибудь еще? — спросила пожилая женщина, положив иссохшую руку на ручку и открыв дверь.
Ночной цветущий жасмин, обожженный в огне. Миндаль, растертый с лепестками роз и гвоздикой, чтобы заварить чувственный чай.
Меня обдало запахом Теи, и я поборол желание упасть на пол и найти место, где она была в последний раз.
— Я бы хотел побыть один. — Я проскользнул в комнату и закрыл дверь, прежде чем рухнуть на нее.
Я уже заглядывал в это помещение и знал, что ее тут нет. Ее запах был слишком слабым, но я приказал не трогать комнату, пока мы продолжаем поиски. Не только потому, что это никак не могло помочь нам, но и потому, что мне нужно было сохранить все, что осталось от нее. Ее вещи были разбросаны по всей комнате. Одна из ее туфель выглядывала из-под кровати. На стуле у камина лежал неразобранный чемодан. А на тумбочке…
Я взял ее обручальное кольцо, и меня охватил новый приступ страха. Она сняла его — скорее всего на ночь, — но что, если…
Я положил его на стол, не позволяя себе думать о том, как сильно я все испортил между нами. Она пропала не из-за Жаклин, а из-за меня. Эта мысль была почти невыносима. Вместо этого я опустился на черные шелковые простыни и сжал в руках ее подушку. Никто из тех, кто увидит меня сейчас, не догадается, какой ужас я наводил на этот город столетия назад. Никто не подумает, что я представляю угрозу.
И они будут очень неправы.
Потому что, упиваясь ее слабым ароматом, я пробуждал в своей крови жестокость и магию, погребенную внутри меня. Я не разваливался на части, я готовился к тому, что будет дальше, — к тому, что я заплачу любую кровавую цену, чтобы снова держать ее в своих объятиях.
Некоторое время спустя меня разбудил тихий стук в дверь. Я стряхнул с себя сон и, подойдя к двери, обнаружил там Жаклин. Она переплела пальцы и отступила в сторону.
— Пришло сообщение.
— Где оно?
— Ждет у боковой двери, — сказала она.
Я уже направлялся туда. Двое из людей Жаклин ждали у двери, которая оставалась открытой на улицу. С другой стороны молча стояла женщина в красном плаще, держа в руках большую коробку. На ней была muretta — черная маска, закрывавшая все, кроме глаз.
— Она отказывается говорить, — сказал мне один из мужчин, — но мы предполагаем, что она здесь из-за вас.
— Она не может говорить, — поправил я его, кивнув ей. Маска, надетая на ней, была старомодной и предназначалась для защиты личности ее владельца, вплоть до звука голоса. Она держалась на месте, если прикусить бусину, вшитую с другой стороны. Только одна группа людей до сих пор носила такой покров — le vergine, личные фрейлины королевы.
Похоже, мое письмо было получено.
Она сделала шаг вперед и протянула мне коробку.
Это был их ответ? Подарок?
— Что это? — спросила Жаклин, подойдя ко мне сзади, когда я поднял крышку. — Зачем они прислали тебе это?
Я взглянул на то, что было внутри, и понял, что это не подарок. Это был приказ.
Я закрыл крышку и кивнул женщине.
— Это приглашение, — тихо сказал я Жаклин, когда нахлынули неприятные воспоминания. — Королевы желают видеть меня.
Мне оставалось только гадать, какую цену они потребуют.
Мое сердце бешено колотилось, когда я кивнул женщине, что вернусь, а затем закрыл дверь и направился в свою спальню. Я смутно осознавал, что Жаклин следует за мной, но мой взгляд, казалось, застыл на коробке в моих руках. Было ли это испытанием или наказанием за то, что моя жизнь прошла полный круг? Что мое будущее зависит от кровавых тайн моего прошлого? Я едва мог вынести вид коробки и то, что она собой представляла. Я должен был знать, какую цену они потребуют. Le regine не окажет одолжение из сентиментальности. Тени заволокли глаза, словно взывая к моей низменной натуре. Впрочем, именно этого они и хотели. Королевам не нужен был чистокровный вампир-джентльмен. Им нужен был зверь. Они хотели, чтобы я снова стал чудовищем. И я стану. Я твердо знал, что сделаю все, чтобы вернуть Тею.
Но захочет ли она меня, если я снова стану зверем?
Теплая кровь покрыла мои руки, и я выронил коробку, прежде чем понял, что это мой разум играет со мной. На смятые простыни высыпалось содержимое: треуголка, черный плащ, кожаная маска баута5 и сложенный листок бумаги. Взяв записку, я почувствовал еще большее беспокойство, когда прочитал сообщение, написанное изящным почерком.
Вернись к нам, il flagello, прежде чем просить об услугах.
Il flagello — бич. Именно так меня запомнили на узких улочках и каналах Венеции. Прошло несколько жизней с тех пор, как я носил эту маску и это имя, но мои грехи так и не были прощены. Стыд скрутил мое нутро, когда я вспомнил клятву, данную при отъезде. Не потому, что я собирался нарушить ее, а потому, что даже не колебался, прежде чем сделать это.
— Может, это плохая идея, — сказала Жаклин, прислонившись к дверному косяку.
— Это чертовски ужасная идея, — проворчал я, поднимая шляпу, — но у меня нет выбора.
— Есть и другие люди, которых мы можем попросить о помощи, например, твоя мать, — предложила она. — Le regine, возможно, охотнее выслушает ее.
— Маловероятно. — В моих словах прозвучала горечь. Было время, когда
