и ястребов, что тебе тогда на них не смотрелось?
– Я была слишком шокирована расчлененной мышью. – Вера похлопала ресницами и надула губы. – А еще у меня очень болела натертая нога.
– Нам придется снова возвращаться. Может, лучше дойдем до перехода на новую территорию, сделаем круг там, а потом, на обратном пути, к жирафам?
– А там кто?
– Белые медведи, горные козлы, обезьяны, лемуры, росомаха… – начал вспоминать Громов.
– Росомаха?! Тогда почему мы все еще тут?! Веди меня!
Росомаху они так и не увидели. Илья даже не удивился этому, ведь сколько бы раз здесь ни был, еще ни разу не встретил это, судя по всему, мифическое животное. Он даже в какой-то момент начал думать, что никакой росомахи и нет, а вольер пустовал всегда. Но когда-то ему казалось, что и Вера, стоящая сейчас рядом, выдумка его расстроенного сознания, а не реальная девушка. Так что он не терял надежды, что однажды они все же застанут росомаху.
Вера немного расстроилась, что вольер, к которому она чуть ли не бежала, оказался пуст, но быстро переключилась на лемуров, вытянувших хвост трубой и кричащих что-то друг дружке с соседних веток.
Обойдя всю новую территорию, Вера и Илья еще раз решили остановиться рядом с горными козлами. Маленькие козлята напоминали Громову его спутницу. Полные сил и энергии, они взлетали на вершину искусственной горы, бодались и бегали друг за дружкой, прямо как Вера, прыгающая через ступеньку и всегда готовая удрать от него куда подальше, чтобы потом обязательно так же быстро вернуться.
– Я не похожа на них! – возмутилась она.
– А мне кажется, очень! – Илья пытался побороть смех, но снова проиграл в этой неравной схватке. – Смотри! Опять бодаться начали! Хочешь сказать, совсем не похоже на нас с тобой?
– Не похоже, – нахмурилась Вера, чтобы тоже не рассмеяться, хотя думала ровно наоборот.
– Мы даже сейчас спорим, – очередная битва со смехом была проиграна.
– Да иди ты! То, что я родилась в год козы, еще ничего не значит! – Вера заразилась смехом от своего спутника.
– Бодаешься, – самодовольно хмыкнул Илья.
– Если бы я могла брать столько энергии из травы и сена, то была бы очень счастлива. Давай к жирафам и на выход, я проголодалась. И мне снова жизненно необходим кофе!
– Ты знаешь, где хочешь поесть?
– Ага, тут недалеко.
– Тогда веди, моя Козочка. – Илья чмокнул Веру в лоб, она же недовольно вздохнула и закатила глаза.
Глава 24
Дамоклов меч
Весь мир – театр,В нем женщины, мужчины – все актеры.У них есть выходы, уходы.И каждый не одну играет роль.Шекспир. Как вам это понравится
Неделя между походом в зоопарк и в театр тянулась для Ильи еще более медленно и мучительно, чем время в больнице. Вера окончательно сгинула в пучине работы, репетиций, сдачи долгов и подготовки к сессии и лишь изредка выходила на связь – сообщить, что она в полном порядке физически, но скоро будет не в порядке ментально. Илья решил, что сессии у актеров еще более суровые, чем даже у медиков. На самом же деле Вера пыталась собраться с мыслями и понять, что же делать дальше. Отдалиться, но не слишком? Признаться, но не во всем? Притворяться, что все в порядке, и удерживать их с Ильей миры на безопасном расстоянии было очень сложно, а скоро стало бы и вовсе невозможно. Она как никогда остро понимала, что каждый их день в качестве парочки может стать последним, и очередным своим исчезновением лишь пыталась выбить небольшую отсрочку их обреченным на погибель отношениям. И как бы она ни хотела следовать принципам Лолиты из песни про Титаник, не паниковать не получалось. Липкая жижа лжи подобралась к подбородку. Можно плотно сомкнуть губы, но что же делать потом, когда будет невозможно вдохнуть, пусть даже неглубоко?
Макар с Сонечкой в выполнении студенческих обязанностей не отставали от Веры и заодно пытались переманить Громова на свою сторону учения и света. Соня на время сессии окончательно переехала в их квартиру, так что попытки эффективного приобщения к формулам и будущей профессии со стороны друзей раздражали Илью практически круглые сутки. Из врачебных рекомендаций не нагружать больную ногу Громов все же смог извлечь небольшую выгоду – до экзаменационных аудиторий студент в его положении добраться не сможет, так что Илья со спокойной душой забил на экзамены и решил, что получит свою неявку и отправится на пересдачу осенью. Как раз успеет узнать все билеты – одни плюсы.
Во время сборов в театр Громов испытал легкое дежавю. Сонечка снова пыталась вразумить Макара, убедить его одеться сдержаннее и приличнее.
– Ты ущемляешь мою свободу самовыражения, женщина! – возмутился Сорокин, полностью оправдывая свою фамилию внешним видом.
– Ах, значит, женщина! – Соня скрестила руки на груди и грозно посмотрела снизу вверх на своего парня. – Не надо мне добавлять лишние годы! Сними хотя бы эту дурацкую цепь.
– Ничего она не дурацкая! Она подходит к моим любимым кроссовкам.
– Только не говори, что собираешься идти в расписанных…
– В них самых, – хмыкнул Макар.
– А вы можете как-то побыстрее решить этот конфликт? И желательно без смертоубийства. А то мы либо опоздаем в театр, либо вообще не попадем туда, – заглянул в комнату друга Илья, вмешавшись в перепалку.
– Илья! – отреагировали Соня и Макар как единый организм.
– Ну что? Цапаетесь вы, а виноват я?
– Никто тут не цапается, – возразил Макар. – Ладно, переоденусь. И цепь сниму. Буду таким же скучным, как Илья, – обратился он к Соне.
– Я вообще-то еще тут!
– Извини, но это правда, – ответил Макар, открывая шкаф и доставая оттуда белую рубашку. – Пойдет?
– Да! Люблю, когда ты со мной не споришь, – улыбнулась Сонечка, – всегда бы так.
– Я могу уже вызывать такси? – поинтересовался Илья.
– Ага, – отозвался Макар, застегивая пуговицы своей самой скучной рубашки, по спине которой были хаотично разбросаны строчки его любимой песни и небольшие иллюстрации к ней же. Когда Соня их обнаружит, они будут уже в театре, и переодеваться будет уже поздно.
Пока Громов вбивал адрес театра в приложении такси, на его телефон пришло сообщение.
Вера
Мы сегодня с ребятами из труппы отмечаем премьеру, не хочешь с нами?
Илья
Хочу.
Вера
Отлично! Тогда, как закончится спектакль, жди у входа. Встретишь меня, и вместе поедем.
Илья
Ок. Куда? Если не секрет.
Вера
В какой-то бар, но пить, если что, не обязательно))
Если до этого момента Илья и сомневался нагружать свою больную ногу или нет, то сейчас окончательно решил, что оставит костыли дома. В конце концов, с момента аварии прошел уже месяц. Достаточно, чтобы начать лезть на стенку от вечных полных жалости взглядов случайных прохожих (которым на самом деле было все равно и на Громова, и на его больную ногу, и на костыли) и от ощущения неполноценности и уязвленного достоинства, но слишком мало, чтобы кости и связки успели прийти в норму. Илья знал, что Веру подобный безответственный поступок разозлит, но успокаивал себя тем, что ей не придется испытывать за него неловкость перед друзьями. От одной небольшой вылазки, где он значительную часть времени будет сидеть, с его ногой ничего не случится.
Чтобы не мешать воркующей парочке, успевшей позабыть все свои обиды из-за дурацкой цепочки и расписанных кроссовок, Илья сел на переднее сиденье. В руках он сжимал букет розовых пионов, который собирался подарить Вере, когда актеры выйдут на поклон. Обычно невозмутимый, сейчас Громов нервничал, как первоклашка перед первым сентября. Пусть у Веры не главная роль, пусть она появится на сцене лишь пару раз и скажет всего несколько слов, но он будет смотреть спектакль исключительно ради нее.
В холле театра Соня увидела, что рубашка Макара не так проста, как кажется. Она промолчала, не стала возмущаться перед пусть и немногочисленной, но все же публикой, хотя посмотрела на своего парня так, что если бы ее взгляд мог испепелять, то и Макар, и его рубашка тут же превратились бы в кучки пепла. В зрительном зале троица заняла те же места, что и в прошлый раз, за одним только исключением – теперь Илья сидел около прохода, чтобы в нужный момент без проблем выйти к сцене и вручить Вере букет. Зал потихоньку заполнялся гостями и шумным гулом, но стоило прозвенеть последнему звонку, как все тут же умолкли. Погас свет, занавес открылся.
Громов меньше удивился бы, если бы снова увидел декорации стройки и актеров в свитерах и джинсах, но, видимо, недовольных неординарным прочтением было очень много, и режиссер-постановщик решил вернуться к классике – декорациям венецианских улочек, камзолам и темным платьям, отражающим эпоху.
Илья долго и с нетерпением ждал появления Веры, но, когда она ступила на сцену, он ее сначала не узнал. Как будто перед ним была какая-то другая, совсем незнакомая ему
