ко мне обратиться?
Я был потрясен, когда осознал, как сильно я этого хотел. Я хотел служить ей опорой. Стать человеком, на которого она могла положиться. Хотя это я привык полагаться на нее во многих аспектах своей жизни.
Сдавшись, я выключил свет и пошел в свою комнату. Я надел пижамные штаны, подошел к кровати, но потом передумал и вышел из спальни. Я подкрался к ее двери и не удивился, увидев, что она приоткрыта. Я не понимал, каким образом мои «ночные звуки», как она их вежливо называла, ее успокаивали, но с того дня, как она призналась, что нуждается в них, я никогда не закрывал на ночь дверь.
Я чувствовал себя странно, стоя у ее двери и не понимая, зачем я здесь. Пока не услышал приглушенный плач. Недолго думая, я проскользнул в ее комнату. Жалюзи были открыты, лунный свет лился в окно. Она лежала, свернувшись в клубок, и плакала. Ее тело так сотрясалось от рыданий, что я видел, как колышется кровать. Приподняв одеяло, я обнял ее, прижал к себе и понес в свою спальню. Убаюкивая ее, я опустился вместе с ней на кровать и подоткнул одеяло. Она напряглась, но я ее крепко держал.
– Дай выход чувствам, Кэтрин. Тебе полегчает, милая.
Она растворилась во мне, ее тело прильнуло к моему. Она вцепилась в мои обнаженные плечи, ее горячие слезы текли по моей коже, а она все рыдала и рыдала. Я гладил ее по спине, перебирал пальцами волосы и издавал, как я надеялся, успокаивающие звуки. Несмотря на грустный повод, мне нравилась ее близость. Мне не хватало ее мягкости. Она подходила мне, как никто другой.
В конце концов, ее рыдания начали стихать, страшная дрожь перестала сотрясать тело. Я схватил несколько салфеток и сунул их ей в руку.
– И… извини, – запинаясь, прошептала она.
– Тебе не за что извиняться, дорогая.
– Я тебя побеспокоила.
– Нет, не побеспокоила. Я хочу тебе помочь. Я постоянно повторяю: что бы тебе ни потребовалось – просто попроси. – Я помолчал и добавил: – Я твой муж. Помогать тебе – моя обязанность.
– Ты такой милый. Даже добрый.
Я слегка поморщился, уловив в ее тоне удивление. Я знал, что заслужил это, но мне все равно было не по себе.
– Я стараюсь стать лучше.
Она поменяла положение и запрокинула голову, чтобы меня рассмотреть.
– Зачем?
– Ты этого заслуживаешь, и ты только что потеряла любимого человека. Ты скорбишь. Я хочу тебе помочь. Но не знаю как. Все это для меня в новинку, Кэти. – Большим пальцем я осторожно вытер слезы в уголках ее глаз.
– Ты назвал меня Кэти.
– Думаю, я перенял это от окружающих. Пенни все время называла тебя так. Как и все остальные.
– Она тебя любила.
Мое горло странно сжалось, когда я изучал ее лицо в бледном свете окна.
– Я любил ее, – тихо, но честно ответил я. – Она была замечательная.
– Знаю.
– Я понимаю, что ты будешь по ней скучать, милая, но… – Я не хотел произносить те же банальности, которые слышал от нее последние несколько дней. – Она бы не хотела быть для тебя обузой.
– Она не была обузой!
– Она бы с тобой поспорила. Ты работала не покладая рук, чтобы ей было хорошо. Ты многим пожертвовала.
– То же самое она сделала для меня. Она всегда ставила меня на первое место. – Она содрогнулась. – Не знаю, где бы я сегодня была, если бы она не нашла меня и не взяла к себе.
Я тоже не хотел об этом думать. Все, что делала Пенни, повлияло на нашу жизнь – в лучшую сторону.
– Она сделала это, потому что любила тебя.
– Я любила ее.
– Знаю. – Я обхватил ладонями ее лицо и заглянул в ее полные боли глаза. – Ты любила ее так сильно, что вышла замуж за полного засранца, который обращался с тобой как с куском дерьма, чтобы обеспечить ей должный уход.
– Пару недель назад ты перестал быть полным засранцем.
Я покачал головой.
– Я вообще не должен был быть для тебя засранцем. – К своему удивлению, я почувствовал, как на глаза навернулись слезы. – Прости, милая.
– Ты тоже по ней скучаешь.
Я кивнул, не в силах говорить.
Она притянула меня к себе, и моя голова оказалась на ее шее. Я не мог вспомнить, когда плакал в последний раз – скорее всего, когда был ребенком. И вот я плакал сейчас. Плакал, потому что потерял женщину, которую знал совсем недолго, но которая стала так много для меня значить. Ее истории и обрывочные воспоминания помогли понять ту, на которой я был женат, и подсветили доброту и сердечность Кэти.
Она и Кэти показали мне, что это нормально – чувствовать, доверять… и любить.
Потому что в тот момент я понял, что люблю свою жену.
Я притянул Кэти и крепко прижал ее к себе. Когда мои слезы высохли, я поднял голову и встретил ее нежный взгляд. Установившаяся между нами атмосфера уюта и заботы сменилась игривостью.
Вожделение и страсть, в которых я себе отказывал, вспыхнули с новой силой. Тело горело желанием женщины, которую я сжимал в объятиях, и то же желание мерцало в широко распахнутых ярко-голубых глазах Кэти.
Чтобы у нее была возможность сказать «нет», я опустил голову и задержался на ее дрожащих губах.
– Пожалуйста? – прошептал я, сам не понимая, о чем прошу.
Ее тихого и легкого, как перышко, стона было достаточно, чтобы я припал к ее губам с жадностью, какой никогда не испытывал.
Это было не просто желание и похоть. Это была жажда и страсть. Искупление и прощение. И все это дала мне одна маленькая женщина.
Я словно переродился. Каждый нерв в моем теле гудел. Я чувствовал все ее тело; каждый ее изгиб подходил мне так, будто она была создана только для меня. Ее язык касался моего, ее дыхание слилось с моим. Как бы я к ней ни прижимался, мне хотелось прижаться еще сильнее. Как бы я ее ни целовал, мне хотелось целовать еще глубже. Я яростно содрал с нее нелепую ночную рубашку, которая порвалась в моих руках. Мне не терпелось прикоснуться к ее коже, почувствовать ее всю. Она ногами спустила мои штаны; мой эрегированный член выскочил на свободу. Мы оба застонали, соприкоснувшись. Ее мягкая и гладкая кожа терлась о мое грубое тело.
Она была похожа на сливки – текучая и сладкая, обволакивающая. Я открывал ее для себя, пробовал руками и языком. Теперь я мог исследовать
