бритва и длиной около тридцати сантиметров. Лежавшая рядом с ним молодая женщина проснулась от хрипов и подумала, что на ее мужа напал ягуар, схватив за горло. Она выхватила из костра еще горячий сук, и это внезапное движение к огню поначалу спасло ее. А потом в нее одновременно вонзились три стрелы, нацеленные, скорее всего, ей в горло. Одна попала в живот и вышла на внутренней стороне таза, еще две в край бедренной кости и рядом. У третьего рабочего был дробовик, и он наугад выстрелил в темноту. Нападавшие бросились бежать. На следующий день тот, кто остался цел, привел тяжелораненых в наш лагерь, и мы решились оперировать их прямо на месте, потому что они непременно умерли бы, если бы их попытались отвезти куда-то дальше. Наш врач и местный очень хорошо обученный помощник врача проводили операцию на кухонном столе, а я ассистировал им, освещая мощным ручным фонарем вскрытую брюшную полость женщины. В другой руке у меня был баллончик с репеллентом, которым я отгонял целые тучи москитов, слетевшихся на запах крови. Оба пострадавших выжили. Когда раненый мужчина только поступил в лагерь, наконечник стрелы торчал у него поперек шеи, а выйдя из нее, он вонзился еще и в плечо; после выздоровления этот человек мог говорить только шепотом. Лес Бланк снимал его после операции. В фильме «Бремя мечты» этот мужчина на некоторое время появляется в кадре.
Всего два дня спустя мы снимали, как корабль, лишенный управления, швыряет через пороги Понго-де-Майнике. Это была точная копия первого корабля. Судно билось о скалы по обе стороны ущелья, причем один удар был таким сильным, что я увидел, как из камеры вылетел объектив. Я попытался удержать оператора Томаса Мауха, но мы полетели вслед за объективом, и он, все еще держа в руках довольно тяжелую камеру, рухнул на палубу. Камера своим весом рассекла ему ладонь между двумя пальцами до самого запястья. Его тоже зашивал наш очень способный индейский помощник врача. Он чрезвычайно ловко вправлял вывихи и накладывал швы, а однажды вправил Мауху плечо. После того как пришлось много часов оперировать наших людей, раненных стрелами, обезболивающие средства закончились. Их невозможно было быстро привезти, поэтому Мауху пришлось терпеть сильную боль. Я крепко держал его, обхватив руками, но от этого было мало толку. В конце концов я позвал на помощь одну из наших девушек, Кармен, которая зажала его лицо между грудей и ласково утешала его. Она делала это с любовью, уверенно и бесподобно. Это может показаться странным для киноиндустрии, но даже патер-доминиканец из миссии в Тимпии, в пятидесяти километрах вниз по реке, посоветовал держать в лагере проституток, потому что у нас было много мужчин – лесорубов и гребцов, и они могли начать гоняться за местными девушками, что очень помешало бы съемкам.
У нас вечно что-то случалось. На наш съемочный период пришелся самый обильный сезон дождей за последние пятьдесят шесть лет, и это повредило нашей работе, в особенности пополнению запасов. Особенно рисковал Вальтер Заксер, занимавшийся транспортировкой грузов на маленьких самолетах, которые приземлялись в раскисшую грязь крохотной взлетной полосы. Надо понимать, что до крупных населенных пунктов вроде Пукальпы или Икитоса, большого города, были сотни километров. Каждый гвоздь, кусок мыла, все горючее и почти все продукты питания прибывали с «большой земли». Реки вздулись до невиданной высоты и тащили вырванные кусты и сучья, а также целые острова гигантских деревьев. Моторки не могли плыть, а гидросамолеты – сесть на воду. А затем уровень воды так резко упал, что нам не удалось спустить с холма корабль в Урубамбу. Там уровень воды достигал в среднем восьми метров, но теперь вдруг осталось всего пятьдесят сантиметров. Мы смогли возобновить съемки лишь шесть месяцев спустя. К тому же в моей собственной жизни возникла путаница и наступило глубокое одиночество: после того как мы неделями не могли ни на сантиметр сдвинуть корабль вверх на гору, почти все участники проекта внутренне от него отказались. Мне никогда не мешало одиночество, но было трудно оставаться одному среди множества людей вокруг, которые отреклись от меня, сомневаясь в моей вменяемости. В числе тех немногих, кого невозможно сбить с толку, был Луки. Записи в моем дневнике, сделанные в джунглях все более мелким, почти нечитаемым почерком, прекратились тогда почти на целый год, год испытаний. Но я всегда был готов встретиться лицом к лицу со всем, что бы ни приготовили мне работа и жизнь.
21. Менгиры и загадка исчезающей клетки
У сценария фильма «Фицкарральдо» двойной источник вдохновения, хотя один человек, работавший на строительстве лагеря в джунглях, и по сей день сочиняет россказни, будто бы это именно он долгими ночами передавал мне все детали жизни каучукового барона. Однако все подробности в фильме придуманы мной. Тот же самый наш сотрудник утверждает, что принадлежал к некой группе борцов за освобождение Перу, которая поддерживала контакты с Че Геварой в Боливии. В случае победы все хотят быть ее отцами[30]… Одним из ключевых впечатлений, использованных в фильме, стал для меня случай, произошедший за восемь лет до этого, во время поисков изрезанного ветрами побережья – для съемок места действия сна в фильме «Каждый за себя, а Бог против всех» (1974). Мне приглянулись Лофотенские острова и северное побережье Норвегии, но это было далековато, и я начал ездить вдоль побережья Бретани. Вечером, уже после наступления темноты, я остановился на парковке в Карнаке[31] и в свете фар увидел нечто удивительное. Словно войско, взявшееся неизвестно откуда, длинными рядами выступали неолитические камни. Они поднимались на холм и спускались с него тысячами. Я долго на ощупь шел вдоль менгиров, а потом заснул в своей машине. Похожее чувство удивления я ощутил на Крите, когда увидел ветряные мельницы. Утром я снова прошел между параллельными рядами мощных тесаных камней. Там, в Карнаке, выстроены около четырех тысяч мегалитов, самые тяжелые из них весят много больше сотни тонн. В киоске, где полагалось купить билет, я обзавелся брошюрой, в которой глупейшим образом утверждалось, что люди много тысяч лет назад не в состоянии были передвинуть эти менгиры, их могли установить только пришельцы из далекой галактики. Меня это утверждение разозлило, и я решил: не уеду отсюда, пока не пойму, каким образом я мог бы притащить такой камень и затем поставить его вертикально, как если бы я был одним из этих доисторических людей.
В тот же день я уже сообразил, как бы
