на деле являлось тщательно выверенной и поданной в сжатые сроки информацией. Которая, как полагала Шпилька, пригодиться может уже вот-вот.
— Когда подойдём к операционной, попробуй мысленно дотронуться до Стоуна, — продолжал говорить знахарь. — А я чуть-чуть помогу…
— Никто никого трогать не будет, — вмешался один из конвоиров.
— А как я, по-вашему, выполню приказ майора? — тут же встал на дыбы Гуддини. — Совсем охренели? Будете мешать — так ему и доложу!
— Придержи язык, мутант, — вступился второй конвоир. — Делай, что нужно, но при малейшем подозрении я сам вас обоих пристрелю.
— А ты мне не грози, нелюдь, — не желал успокоиться Гуддини. — Я, мать твою, знахарь, а не Рэмбо со способностями клокстоппера. Единственный клок без дозы лежит сейчас под наркозом и ничего сделать не сможет.
— Кто такой клокстоппер? — быстро спросила Шпилька.
— Иммунный с даром останавливать время, — тут же забыв о конвое и перебранке, откликнулся Гуддини. — Ну, не совсем останавливать… Замедлять. То есть ускоряться относительно всех остальных. Очень сильно ускорятся.
— Ясно, — кивнула Шпилька и замолчала.
Получается, Гуддини каким-то образом собирается освободить клокстоппера, причём так, чтоб тот успел выйти из-под наркоза и прикончить конвоиров до того, как они прикончат Гуддини и её саму. И на этот сумасшедший план его натолкнуло нечто, увиденное в Шпильке.
Что, ж, придётся довериться — Шпилька, пробыв в плену внешников всего ничего, уже начинала мечтать о том, как взорвёт это место к такой-то матери.
Желание стало нестерпимым, когда они подошли к последней операционной. Там так же толпились внешники в белых скафандрах, но вот на столе вместо заражённого лежал обнажённый человек. Мужчина средних лет, худощавый и темноволосый. Почти полностью обнажённый — белой простынёй прикрыт только таз.
Надрезов на теле пока не было, но один из внешников уже взял скальпель со стоящего неподалёку столика и собирался начать.
В груди у Шпильки разгорелся гнев. Эти нелюди держат иммунных за каких-то… обезьян, что ли. Подопытных мышей. Как так можно⁈
— Смотри, — услышала она тихий голос знахаря у себя над ухом. — Смотри внимательно. Стоун сейчас ничего не может сделать, но его Дар не подавлен. Смотри на него.
Шпилька смотрела — что ещё ей оставалось делать.
— Наркоз довольно слабый, он притупляет боль, но не избавляет от неё полностью. Когда хирург сделает надрез, Стоун его почувствует.
При касании скальпелем кожи тело мужчины дёрнулось. Из разреза покатилась капля крови, за ней — вторая. А третья больше походила на окрашенное алым расплавленное стекло.
Шпилька мысленно ухватилась за знакомый образ, представила, как стекло сползает на пол и, оставляя за собой антрацитово-блестящий след, направляется к ней. Просачивается под дверь, огибает ноги стоящего на пути Гуддини…
— Хорошо, молодец, — тихо шепчет знахарь, но голос его дрожит от волнения. — Ещё немного. Помни, Стоун — клокстоппер.
…Стеклянная капля добирается до Шпильки, ползёт вверх по ноге и, достигнув шеи, начинает распространяться по коже.
На этот раз Шпилька не сопротивлялась, а терпеливо ждала. Она уже догадалась, зачем Гуддини привёл её сюда.
— Так, всё, хватит. Уходим! — словно почуяв неладное, забеспокоился один из конвоиров, но было поздно.
Стекло расползлось, покрыв тонким слоем всю Шпильку с ног до головы.
И время для неё остановилось.
Глава 21
Коня на скаку…
Благодаря стараниям Гуддини Шпилька знала, что нужно делать. Она и сама давно догадывалась, что её Дар активируется лишь тогда, когда рядом кто-то использует свой Дар. Но она и предположить не могла, что чужой Дар необязательно должен быть активен. Хотя тут, скорее всего, заслуга Гуддини. Это знахарь помог ей почувствовать, овладеть — только не так, как рассчитывали внешники.
Разбросали камни — настало время их собирать.
Мир вокруг Шпильки не замер, но замедлился до невозможного. На лицо Гуддини медленно, но верно выплывала кривая ухмылка, один из конвоиров поднимал ногу, чтоб шагнуть к знахарю. Второй, ближайший к Шпильке, тянулся к кобуре, но он не успевал.
Шпилька, недолго думая, первой выхватила пистолет и приставила к шее внешника — в этом месте скафандр был довольно гибок, а значит, ещё и тонок. Отдача ударила в ладонь, дуло пистолета медленно начало приподниматься. Вяло шевельнулся затвор, готовясь выбросить отработанную гильзу. А в шее внешника уже виднелась дыра размером аккурат с пулю.
Любоваться замедленной съёмкой было некогда, Шпилька наставила пистолет на второго конвоира, выстрелила — и время вновь набрало привычную скорость.
Пистолет выпал из внезапно ослабевшей руки, да и сама Шпилька едва устояла на ногах. Ощущение было такое, что она только что пробежала километров двадцать, не меньше, а в руке при этом несла парочку пудовых гирь.
Гуддини явно был готов к тому, что произошло. Не успели ещё трупы внешников упасть на пол, как он бросился к Шпильке.
— Стоять можешь?
Шпилька слабо кивнула и тут же сморщилась — простое движение отозвалось болью сразу во всех мышцах.
— Ну вот и хорошо. Потерпи немного, сейчас приберём тут по быстрому, этих, — знахарь кивнул на вивисекторов в белом, — уделаем, и откапаем тебя споранами с горохом. Просто стой, дальше я сам пока.
С этими словами Гуддини подобрал пистолет, торопливо избавил от оружия второго конвоира, похлопал по скафандру в поисках карманов и победоносно помахал в воздухе магнитным пропуском.
Замок возле прозрачной стены отозвался коротким пищанием, и красный огонёк на его панели сменился зелёным. Гуддини дёрнул на себя прозрачную дверь, вскинул пистолет и трижды нажал на спуск.
Вивисекторы попадали, не успев даже обернуться.
— Так, теперь надо чуточку напрячься, — обернулся знахарь к Шпильке. — Помоги затащить этих внутрь. Охрана, наблюдающая за камерами, обычно довольно расслаблена. Даст Стикс, не успеют ничего заметить.
Покачнувшись от слабости, Шпилька присела рядом с конвоиром, которого убила первым. Ухватила его за руку, потянула, но тело оказалось слишком тяжёлым для её нынешних сил.
— Сейчас, сейчас, — послышался над ухом голос знахаря. — Ну-ка…
Вдвоём они втащили мертвеца внутрь операционной. Гуддини захлопнул стеклянную дверь и посмотрел сквозь неё на девственно чистый коридор.
— Ни пылинки, ни кровинки — с удовлетворением констатировал он. — Хорошие у них скафандры, ни капли на пол не упало. Ладно, немного времени у нас есть, не будем его впустую тратить. Ложись на пол, сейчас сооружу вам со Стоуном капельницы.
Шпилька подчинилась охотно. Чуть поморщилась, почувствовав, как
