произнести на прощание. Гвен впервые уезжала так далеко и сама была в смятении. Всю ночь она проплакала, боясь уезжать. Дарай сидел с ней рядом и обнимал, понимая, что этот страх нужно просто пережить. Новая правительница Кхидеи не окажется заложницей, она сможет покидать пределы государства, также как и ее родные смогут приезжать в гости, но кардинальная смена места жительства пугала царевну. Хотя утром нахлынувший мандраж прошёл, и в сердце поселилось сладкое предвкушение.
— Мы будем так сильно скучать по тебе, Гвени, — произнёс Стефан с грустной улыбкой.
— Я же не пропадаю без вести, — рассмеялась Гвен. Она держала братьев за руки, улыбалась, глядя в их лица, и словно светилась от счастья ярче чем драгоценности в короне молодого царя. Она посмотрела на печального Колина и добавила: — Я всего лишь выхожу замуж в другую страну. Я буду приезжать каждый год. А может и чаще. Аксай пока ещё никуда не делся, он будет навещать меня и приносить в царство. — Затем добавила уже в сторону старшего брата: — Ты только хорошо правь им.
— После возвращения сокровища это задание заметно облегчается, — улыбался Стефан.
— А ты не забывай о нас, Гвени, — в свою очередь говорил Колин, давя дрожащие нотки в голосе. — И главное — будь счастлива, а я уж напишу про тебя несколько баллад.
Гвен не удержалась и кинулась младшему брату на шею. Тот едва устоял на ногах, крепко обнимая сестру в ответ, закопался носом в ее волосы, старательно сдерживая слезы.
Внезапно Гвендолин спохватилась. Словно наяву она увидела себя со стороны и оглянулась, но в этой части сада никого кроме них не было. Девушка вгляделась в пустоту, желая хоть мельком увидеть себя из прошлого. Захотелось передать той себе, что в ее будущем все будет прекрасно, намного лучше, чем она себе думает, и Гвен улыбнулась, а затем вновь обратила взгляд к братьям.
Вскоре в саду появились Найрин, Эйнар и Дарай.
— Нам пора в путь, — негромко произнёс Повелитель шагая ближе к жене. Она кивнула, понимая, что ей, наконец, пора прощаться с артефактом, который она до последнего носила на своей шее.
Гвендолин сняла кулон, покрутила сверкающую капельку в пальцах, стараясь продлить мгновения. Без украшения она словно оказалась голой и уязвимой.
— Жаль отдавать свое сокровище? — понимающе спросил Дарай, невесомым жестом касаясь волос жены.
Гвендолин подняла голову, желая взглянуть мужу в глаза, и застыла оторопев.
Мир вокруг в мгновение ока изменился. Гвен очутилась в уютной незнакомой комнате. Через большие окна внутрь проникали солнечные лучи, очерчивая мебель из темного дерева, гобелен на стене и детскую кроватку с тканевым балдахином. Рядом с ней, склонив голову стоял Дарай и мягко улыбался чему-то, находящемуся чуть ниже в районе солнечного сплетения жены. Лицо кхидея не портил даже шрам на переносице, напоминавший о давней судьбоносной встрече в горах. Гвендолин несколько мгновений смотрела на мужчину, любуясь чертами его лица, а потом опустила голову.
На ее руках безмятежно спал младенец, сжав в крошечном кулачке мизинчик царевны. Его глазки были закрыты, а губы наоборот чуть приоткрыты. Ребёнок был таким маленьким и милым, что Гвендолин даже не смогла ничего сказать или спросить, лишь затаила дыхание, боясь спугнуть пророчество.
Последнее видение царевны рассеялось, возвращая ее в реальность к вопросительному взгляду светло-серых глаз. Гвен улыбнулась и протянула кулон брату, тот осторожно принял, всмотревшись в игру света на гранях камня, а царевна прошептала, обращаясь к мужу:
— Встреча с моим настоящим сокровищем еще впереди.
