кричу, когда внезапная сильная боль пронзает мой зад. Пытаюсь вырваться, но Матео прижимает меня к столу свободной рукой. Он снова и снова бьет меня ремнем, пока я извиваюсь. Каждый удар подобен огню, лижущему мою кожу.
Через некоторое время я начинаю понимать, что чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее он бьет меня. Итак, решаю поступить наоборот. Я заставляю себя расслабиться и просто принимаю это. Я прижимаюсь щекой к столу и тихо плачу, мои слезы впитываются в льняную скатерть, пока борьба внутри меня медленно затихает. Я знаю, что ему это нужно прямо сейчас, каким бы хреновым это ни было. Также знаю, что в глубине души его гнев направлен не на меня, однако он вымещает его на мне. Это несправедливо. Но с тех пор, как я приехала сюда, ничего не было справедливым.
К тому времени, как Матео заканчивает, он тяжело дышит, и я слышу, как его ремень со звоном падает на пол у моих ног. Я вся в слезах, когда он наклоняется и отрывисто шепчет мне на ухо: — Ты нужна мне, Ария.
Я чувствую, как он сжимает материал моих стрингов, прежде чем разорвать их руками, и клочья падают по моим ногам. Воздух ударяет в мою влажность, и я от стыда прижимаюсь лицом к столу. Как меня все это заводит? Я, должно быть, больна. Больнее, чем он.
Матео проводит пальцем по моей киске и одобрительно стонет.
— Я думаю, тебе нравится боль так же сильно, как и удовольствие, — говорит он с благоговением. И затем я чувствую, как его член уже у моего влажного входа. Он грубо входит, заполняя меня по самую рукоятку без колебаний. Я вскрикиваю от боли, когда он прижимается к моей воспаленной заднице, а затем стону от удовольствия, когда начинает двигаться внутри меня.
Я проклинаю свое тело, когда чувствую, как мои внутренние стенки сжимаются вокруг его толстого члена. Он знает, что мне нужно, больше, чем я сама, и это бесит. Я никогда раньше не испытывала такого удовольствия, и мне неприятно это признавать, но это затягивает.
В такие моменты я забываю обо всем остальном на свете и просто сосредотачиваюсь на огромном удовольствии, которое он в конечном итоге мне доставляет. Теперь знаю, что должен чувствовать наркоман, когда он получает идеальный кайф. Я попадаю в место, где все плохое внезапно забывается, и все, на чем могу сосредоточиться, — это то хорошее, что вот-вот произойдет.
Матео двигает бедрами, трахая меня так сильно, что стол сдвигается на полдюйма каждый раз, когда он входит.
Внезапно в комнату заходит один из сотрудников, и мы оба одновременно поднимаем глаза и видим его. Карие глаза молодого человека расширяются, когда он осматривает открывшееся перед ним зрелище.
— Простите меня, — быстро говорит официант.
Матео поднимает руку, когда тот пытается уйти.
А затем он наклоняется к моему уху и шепчет: — Может, мне попросить его остаться и посмотреть, как я трахаю твою тугую маленькую киску?
Сильная дрожь пробегает по мне при мысли о том, что кто-то наблюдает за нами, но в конце концов я качаю головой.
— Пожалуйста, Матео, — умоляю я.
Он кричит мужчине что-то по-испански, и официант выбегает из комнаты. Матео вытаскивает свой член почти полностью, прежде чем снова вонзиться, заставляя меня вскрикнуть.
— Я почувствовал, как твоя киска сжалась вокруг моего члена, когда задавал этот вопрос. Я думаю, тебя возбудила эта идея.
Затем он трахает меня красиво и медленно.
— Я… не… делюсь, — говорит он, четко выговаривая каждое слово, покачивая бедрами. — Я никогда не буду делить тебя с другим мужчиной, но мне бы хотелось увидеть ревность в его глазах, когда он будет смотреть, как я трахаю тебя.
Мои руки сжимают скатерть, и я зажмуриваю глаза, говоря себе не поддаваться ему. Но мое тело снова предает меня. Я начинаю неудержимо дрожать, когда волна эмоций накатывает внезапно. Мой оргазм обрушивается на меня, как цунами, и я рыдаю сквозь него.
Матео двигает бедрами, прижимаясь тазом к моему клитору и продлевая мое удовольствие. Отчаянные руки впиваются в мою мягкую плоть, пока он трахает меня, добиваясь собственного освобождения.
Резко он выходит из меня, и я чувствую, как струи спермы опускаются на мою покрытую синяками задницу и бедра. В комнате становится тихо, если не считать нашего прерывистого дыхания, когда мы приходим в себя, и осознание того, что только что произошло, доходит до нас обоих.
Я ожидаю, что Матео извинится или обнимет и утешит меня.
Но вместо этого он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Не плачь, Ария. Тебе чертовски понравилась каждая секунда этого. Нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться удовольствием…. и болью.
А затем он выходит из комнаты, оставляя меня, склонившуюся над столом, с спермой, покрывающей избитую задницу, и мириадами эмоций, наполняющих вены.
Глава 39
Матео
Ария ложится спать вскоре после ужина. Я пристально наблюдаю за ней и начинаю закипать, когда она отказывается встретиться со мной взглядом хотя бы раз. Она злится на меня. Но, черт возьми, я бы тоже разозлился. Я вышел из себя из-за нее раньше. Когда мой дядя открыл свой гребаный рот по поводу прошлого, раскрывая семейные секреты, это вывело меня из себя. Но когда я увидел выражение жалости на лице Арии, что ж, давайте просто скажем, что гнев внутри взял верх над моими эмоциями. Я не хочу ее гребаной жалости. Я не хочу, чтобы кто-то меня жалел. Но меньше всего я хочу жалости от нее.
Она переодевается в ванной и выходит оттуда в чем-то похожем на шелковую блузку и шорты в тон. У меня даже не хватает духу напомнить ей, что я хочу, чтобы она легла в постель в одной из моих рубашек. Сегодня вечером она может надеть все, что захочет. Но только сегодня.
Со страдальческим всхлипом она забирается в кровать и ложится на живот как можно дальше от меня.
Потянувшись к тумбочке за специальным обезболивающим кремом, которым я смазал следы от ее кнута, встаю на колени и подползаю к ней.
Она сразу напрягается, когда я тянусь к поясу ее шорт.
— Пожалуйста, нет, — умоляет она со страхом в голосе.
Она думает, что я собираюсь овладеть ею снова. И хотя с удовольствием бы сделал именно это, я знаю, что сегодня зашел слишком далеко.
— Я собираюсь намазать тебя кремом, — объясняю ей. — Это поможет справиться с болью.
