взгляд на свою родню, и в кабинете воцаряется тишина.
– А у вас тут интересно, – наконец, задумчиво произносит король. – Я должен хорошо обдумать ситуацию. Если Кира единственная, кто способен слышать наргов, я бы хотел в этом убедиться сам. Ещё нарги на острове есть? Проверить бы.
– Увы, этот был единственным, – отвечает князь Рагнар и добавляет в голос язвительную интонацию. – Нам его любезно предоставил капитан Дайкер. Но мы даже не успели заплатить за это приобретение.
– И это хорошо, – невозмутимо говорю я. – Нарг был и остался моей собственностью. Так что я имел полное право его отпустить.
– Ещё интереснее, – отмечает Его Величество. – А как отнёсся к этому твой дракон?
– Поворчал немного, когда узнал. Он привык ловить наргов, а не отпускать.
– То есть у него своё мнение? Ты его не привязывал плетением?
– Думаю, у него не было на это времени, – предполагает князь Рагнар.
Тревожный всплеск внутри. Джарру не нравится этот разговор. И я с ним согласен.
– Тебе нужно подчинить своего зверя как можно скорее, – король говорит это как бы походя, будучи в полной уверенности, что я немедленно выполню.
– Нет, – наверное, это звучит дерзко, но иначе я не умею. – Связывать своего дракона я не буду.
Давящая тишина заполняет пространство.
– Ты в своём уме? – не выдерживает Рагнар. – Новорожденный дракон – это инстинкт в чистом виде. Как ты будешь им управлять?
– Мой – не новорожденный, – возражаю я. – Мы с ним привыкли договариваться.
Князь Рагнар собирается ещё что-то сказать, но король жестом останавливает сына:
– А если твой зверь снова решит, что ему лучше быть отдельно от тебя?
– Держать его насильно не буду.
– Бр-ред, – не выдерживает князь Рагнар.
– Погоди, – прерывает его король.
Тишина. Затем после недолгих размышлений король задаёт вопрос:
– Ты уверен, что твой дракон не сорвёт нам операцию, если я всё-таки доверю тебе разведку?
Сразу не отвечаю, потому что вопрос адресован не только мне. И Джарр откликается.
«Ис-стинная, – звучит в моём сознании. – Вмес-сте».
– Кира пойдёт вместе с нами.
– Что? – возмущённо вскидывается князь Рагнар.
– Она чувствует наргов.
– А они её? Разве ты не знаешь, что девчонок с магией они выпивают?
Отрицательно мотаю головой:
– У неё не было отката, совсем. Я не сразу это понял. Она, действительно, способна договориться с наргами.
– Ну всё. – Его Величество решительно встаёт. – Я должен с ней поговорить. Капитан? Снять защиту можешь только ты?
Киваю:
– Водяное плетение.
– Постойте, – вмешивается до сих пор молчавший Роувелл. – Но у Киры после возникновения метки тоже появилась вода. Что если…
Вспоминаю, что и Джарр впервые полыхнул огнём после того, как возникла связь. В груди появляется тревожное чувство. Пытаюсь отогнать его:
– Но вряд ли она так быстро сможет управлять новой стихией.
– Я бы на это не надеялся, – с тревогой говорит Его Величество. – Рагнар, снимай щит.
Ощущаю, как истончается защита, поставленная Рагнаром. Настраиваюсь. Ищу.
Преграды больше нет, но я по-прежнему не чувствую свою пару.
Яростный рёв Джарра рвёт барабанные перепонки изнутри.
Киры – нет.
Глава 26. Кира
Душно. Очень. Я как будто в коконе, сжимающем меня со всех сторон. И качает так, словно я опять на корабле. Но ведь мы с Веллом уже приплыли, разве нет?
Открываю глаза: надо мной деревянный потолок, такой же, как в каюте. Невозможно. Я помню себя на Авейре. Академия. Дядя. А остальное как в тумане. И этот туман совершенно не хочет рассеиваться.
С трудом поворачиваю голову: тяжеленная. И шея затекла.
В комнате полумрак. Два круглых окна с тяжёлыми железными задвижками. Они очень похожи на… иллюминаторы? И ощущение, что меня качает на волнах, никуда не исчезло.
Ничего не понимаю. Я что, снова куда-то плыву? Но как я могла оказаться на корабле? Бред какой-то.
Прислушиваюсь к себе. В солнечном сплетении тишина: тяжёлая и давящая: не такая, как в случае блокировки, не пустота. А словно под рёбра запихнули тяжёлый камень. И единственное желание – закрыть глаза и снова погрузиться в беспамятство.
Я ничего не хочу. И это настолько для меня непривычно, что мой любимый дух противоречия заставляет сопротивляться.
Нужно попытаться хотя бы сесть. При первом же движении ощущаю какую-то тяжесть на левом предплечье. С трудом подношу запястье к глазам. Так и есть. Очередная хаосова железяка. Меня что, опять заблокировали? Но почему же так муторно? Не первая блокировка за последние несколько дней, но до сих пор не было такого гнетущего ощущения.
Надо понять, где я и как тут оказалась. Тело сопротивляется разуму. Важно ли в чём-то разбираться? Какая разница, если нет никаких желаний в душе.
Так, берём себя в руки.
Мысли вяло ворочаются в голове, расползаясь по закоулкам и не давая сознанию зацепиться ни за одну из них. Я забыла что-то очень важное. И надо обязательно вспомнить, иначе мне не выбраться из тяжелого дремотного состояния.
Проблесками, фрагментами, мозаикой складывается в картинку мужской силуэт: широкие плечи, сильные руки. Знаю, они могут быть наглыми, требовательными и… ласковыми. Гордая посадка головы, высокие скулы, глаза… Что-то очень близкое во всём облике и желанное. Пытаюсь разглядеть лицо. Сердце начинает стучать быстрее, разгоняя кровь.
В голове потихоньку проясняется. Вот-вот я увижу и сразу пойму.
Но в этот момент из-за двери доносится звук приближающихся шагов, а затем в замке поворачивается ключ. И образ развеивается.
Инстинктивно закрываю глаза. Откуда-то приходит понимание, что моё непонятное состояние связано с тем, кто сейчас войдёт, и ничего хорошего мне этот человек не принесёт.
Это просто понимание, я даже страха не чувствую. Едва я закрываю глаза, меня снова тянет в сон. И это противоречит инстинкту самосохранения. Я должна сопротивляться своему непонятному состоянию.
Шаги раздваиваются. Вошедший не один. Это тут же подтверждается, когда он начинает говорить. От грубого и хриплого мужского голоса меня бросает в дрожь. Я слышу его впервые, но откуда-то сразу приходит понимание, что жалости этот человек не знает.
– Спит, – говорит незнакомец.
– Под воздействием универсума она такой и будет всю дорогу, полусонной. Зато не будет пытаться сбежать. Слишком шустрая девчонка.
А вот этот второй голос мне знаком. Где же я его слышала? Напряжение из-за попытки вспомнить помогает мне немного прийти в себя.
– Ну, сбежать в открытом море сложно, – хмыкает незнакомец.
Мужчины подходят ко мне очень близко. Наверное, разглядывают меня. Молча. Сонливость отползает, начинают пробиваться ростки паники. Изо всех сил стараюсь дышать ровно, а главное, расслабить веки, чтобы ресницы не дрожали и не выдали. Мне нужно понять, что это за
