решила она. — Ненадолго, пока не закончится квест. А потом я опять стану такой, как раньше.
Итак, — Маша глубокомысленно наморщила лоб. — Что бы я стала делать, если бы мне было почти пятнадцать?
Пятнадцать, по мнению Маши — это ПРЕДЕЛЬНЫЙ возраст для нормального человека. Дальше начинается пожилая жизнь, за которой следует неминуемая старость.
Что будет, когда она доживёт до ДВАДЦАТИ, Маша даже не старалась себе представить. Может быть, у неё даже будет ЖЕНИХ — как у Розочки.
Но это уже совсем, совсем другая жизнь, о которой можно не думать, потому что это будет уже не Маша, а какая-нибудь там Мария — совсем другой человек.
Наморщив лоб, она замерла на минутку, полностью уйдя в себя — это всегда помогало, когда требовалось решить трудную задачку. А нынешняя задачка была потруднее всего, что Маша могла припомнить.
Сосредоточиться мешала замерзающая нога. Девочка и так пыталась пристроить её поверх другой ноги, всё ещё обутой в тапок, но холод проникал через дырки на коленках, на плече, на животе… От комбинезона, что греха таить, остались одни тряпочки.
Если она заявиться в таком виде в город, её схватит первый же полицейский патруль. Да, да, да, они всегда хватают плохо одетых детей, хотя те им ничего плохого не сделали…
Маша это знала на собственном опыте — когда-то её, крошечную замарашку, поймали на площади Ленина в Симферополе, где она показывала фокусы за конфеты.
О том, что в конечном итоге она попала в детдом, Маша не жалела — в общем и целом, конечно.
Но несколько дней, проведённые в детском изоляторе, оставили самые неприятные впечатления.
Её побрили наголо! Этого позора она полицейским так и не простила, так что попадать в их загребущие лапы ещё раз абсолютно не собиралась.
А для этого надо выглядеть, как хорошая девочка, — Маша поморщилась. — Ох уж эти хорошие девочки… Зачем их ВООБЩЕ придумали?
И тут Маша вспомнила одно немаловажное обстоятельство.
Там, на первом этаже интерната, была целая комната, заваленная детскими вещами! А ещё…
Что-то не давало ей покоя, какая-то мысль, что-то очень важное, что она почему-то забыла.
РОЗОЧКА.
Понимание обрушилось так внезапно, что Маша распахнула глаза и вскрикнула.
Она совсем забыла о своём обещании вернуться к Розочке, как только стемнеет, а ведь сейчас уже почти что ночь…
— Терентий, — позвала Маша.
Летучий мыш, который отдыхал, спрятавшись у девочки на плече, под тёплыми волосами, встрепенулся и взмахнул крылышками.
— Уже идём? — спросил он. Мышу не давал покоя строгий образ Рамзеса, ожидающего, что он, Терентий, приведёт Машу.
— Ещё пока нет, — Маша огляделась. От стены с плющом она пока не отходила — вдруг кто-нибудь появится, а сплошная стена тёмных листьев давала отличную защиту. — Ты должен облететь здание и отыскать комнату, в которой много женщин спят на двухэтажных кроватях, — сказала она. Мыш моргнул глазами-бусинками и промолчал. Он просто не понял, что от него требуют, и ждал разъяснений.
Маша вздохнула. Она не знала, как лучше объяснить, и поэтому просто нарисовала у себя в голове картинку со спящей Розочкой, и послала её Терентию.
Это было легко.
Как будто посылаешь сообщение в телеграмм, но без телефона.
Мыш кивнул, взмахнул крылышками, слетел с Машиного плеча и серой тенью устремился вдоль стены здания.
Для тех, кто не знает, с какой скоростью летают рукокрылые, можем сказать так: если бы в мире животных проводили Олимпиаду по скорости полёта, выиграли бы летучие мыши.
За пару минут облетев интернат, Терентий приземлился на плечо девочки и сказал:
— Нашел.
— Веди.
Маша пригибаясь, стелясь над землёй, побежала за Терентием.
Ей представлялось, что сейчас они с мышом такие специальные коммандос, которые должны выполнить страшно опасную миссию: освободить заложников.
Терентий завис над нужным окном, и Маша, оперевшись на выступающую ступеньку фундамента, дотянулась до оконной решетки. Схватилась за неё руками, подтянулась, встала коленками на подоконник и заглянула в комнату.
Мыш не ошибся. Это была та самая комната.
Розочка не спала.
Она сидела на своей кровати и тихонько раскачивалась вправо и влево. Руки девушки были прижаты к груди, а глаза походили на огромные чёрные ямы.
Маша легонько стукнула в окно. Розочка вздрогнула. А потом стремительно обернулась и бросилась к Маше…
Она что-то говорила, прижав ладони к стеклу, но девочка её не слышала. Маша громко пыхтела, стараясь удержаться на узком подоконнике, в то же время оглядываясь назад — ей показалось, что на дорожке показался человек в сером халате…
Наконец Розочка справилась с волнением и додумалась открыть окно. Маша протиснулась сквозь решетку и буквально упала ей на руки.
Прижав девочку к груди, Розочка застыла. На лице её было облегчение, по щекам струились слёзы.
— Слава Богу, — шептала девушка побелевшими, потрескавшимися губами. — Слава Богу, ты жива… Ты нашла своего друга?
— Нет, — с трудом разлепив губы сказала Маша. — Но я знаю: он где-то здесь, и я спасу его. Но сейчас меня ждёт одно важное дело… Только мне надо переодеться. В таком виде меня поймает полиция, и тогда я не смогу никого спасти.
Розочка отстранила Машу от себя, поставила на пол и положила руки ей на плечи.
— Ты удивительная девочка, ты знаешь об этом? — Маша почувствовала, как щеки становятся горячими и потупилась. — Ты можешь думать о таких сложных и смелых вещах, а я, глупая истеричка, только сижу и плачу. Я так боялась, что они тебя…
— Всё в порядке, — Маша обняла Розочку за талию и прижалась лицом к её животу. На миг ей сделалось так тепло, так уютно… Но пересилив себя, девочка отступила. — Я тоже боюсь. Но сейчас у меня просто нет времени, Очкастый ищет меня везде, а Терентий торопит, потому что за забором ждёт Рамзес.
Приглядевшись, Розочка наконец увидела на плече у Маши крошечный серый комочек меха, а затем втянула носом воздух — словно принюхивалась.
— Летучая мышь? — спросила она удивлённо.
— Летучий мыш, — строго поправила Маша. Его зовут Терентий, и он тебя немножко боится, потому что ты волчица. Это правда?
— Не совсем, — почему-то Розочка смутилась. — Я не знаю, как объяснить… И у нас мало времени, верно?
— Да, — подбежав к двери, Маша осторожно выглянула в коридор. — Там дальше есть комната с одеждой, — пояснила она. — Мне надо туда. Но там могут быть злые дядьки в серых халатах…
— Я знаю это место, — кивнула Розочка. — Подожди.
И она подошла к женщине на одной из кроватей.
— Виолета, — позвала она и женщина открыла глаза. — Ты должна встать и пойти в комнату через три двери от нашей. Поняла? — женщина встала и кивнула. — Открой дверь, и если там кто-то есть, громко крикни и беги изо всех сил. Беги дальше по коридору, как можно дальше от нас. Но когда тебя догонят, просто остановись и ничего не делай. Хорошо?
Женщина кивнула и спокойно вышла в коридор.
— Они выполняют всё, что им скажешь, — тихо поделилась Розочка.
— Я знаю, — Маша мрачно кивнула. — Дети наверху ведут себя точно также.
Пока они разговаривали, глядя в щелочку на Виолету, та добралась до комнаты с детскими вещами и смело распахнула дверь. Постояла пару секунд и пошла назад.
Маша с Розочкой выдохнули.
Хоть здесь повезло…
От детских вещей пахло хлоркой и ещё чем-то неприятным. Но все они были чистыми, и разложенными в аккуратные стопки.
Это то, в чём дети были, когда их украли, — решила Маша.
Платья, джинсы, майки, колготки, отдельно — ряды кроссовок и туфель, а дальний угол комнаты занимали сваленные в кучу сумки…
Где-то там и мой рюкзак, — подумала Маша, но решила не искать: в любой момент в комнату могли войти, и рассусоливать не стоило.
— Ты покарауль, — попросила она Розочку, а сама взяла первое попавшееся платье. Белое, в бледных васильках, явно летнее, но искать другое времени не было…
Одену сверху кофту, — решила Маша, углядев в другой стопке синюю пушистую кофту с капюшоном. — А ещё — вот эти ботинки.
Но главное, не забыть про книгу, — Маша вытащила тетрадь Павла Федоровича из своего комбинезона и пристроила её за пояс платья — ведь руки должны быть свободны…
