мой. — Я набираю код к сейфу в комнате и вытаскиваю свой телефон. У меня скручивает живот, пока я просматриваю все пропущенные звонки и сообщения. — Я выигрываю. У меня восемнадцать от Томаса и двадцать от моей мамы. И это, не считая сообщений.
Она падает в кресло и проводит дрожащей рукой по прямым волосам.
— Они, наверное, летят прямо сейчас убить нас.
Я усмехаюсь.
— Сомневаюсь в этом. Если я умру, то у них не будет денег.
— Это правда, поэтому они едут, чтобы убить меня. — Она делает глубокий вдох, прежде чем медленно выдохнуть. — Спасибо тебе, кстати. — Легкий румянец появляется на ее щеках.
Я беру ее за руку, и она позволяет мне поднять ее с кресла.
— Детка, тебе не нужно меня благодарить за то, что я вступился за тебя. Я твой мужчина, и это моя работа. Я поддерживаю тебя, забочусь о тебе и всегда буду тебя защищать. — Я провожу губами по ее шее, пока не касаюсь мягкой кожи ее уха. — Кстати, у тебя и действительно неплохой удар, Рокки Бальбоа. Я смеюсь и чувствую, как ее грудь прижимается к моей. — Ты хорошо разукрасила этого засранца.
Она улыбается от уха до уха, когда я отстраняюсь.
Миссия выполнена.
— Он заслужил это.
— Да, черт возьми.
Он подпрыгивает от звука моего телефона.
Я смотрю на нее.
— Нам следует ответить? — Она прикусывает свою губу, качая головой. Я смеюсь. — Пусть страдают.
— Может, пока мы заставляем их страдать, я помогу тебе чувствовать себя лучше?
— М-м-м... Мне всегда нравятся твои светлые идеи, солнышко.
Глава 37
Либби
— Как думаешь, люди решат, что ты здесь только из-за того, что произошло прошлой ночью? — спрашиваю Нокса.
Мы на заднем сиденье очередного арендованного внедорожника, за рулем которого сидит Джордж. Нокс выглядывает в окно, когда мы поворачиваем к частному входу детской больницы. Этот визит был включен в расписание Нокса с самого начала, но я прекрасно понимаю, как пресса это перевернет. Они выставят все так, будто мы в последнюю минуту изменили планы, чтобы отвлечь внимание от избиения Адама.
— Скорее всего, — невозмутимо отвечает он.
— Это грустно.
— Мир вообще грустное место, и если эти люди хотят думать, что я такой, то пусть в это и верят, черт их побери. Мне теперь наплевать.
Его разочарование нельзя не заметить. Из-за бесконечных телефонных звонков ночь была долгой. В итоге Нокс временно вышел из своих аккаунтов в социальных сетях, чтобы не видеть весь этот негатив. Его фанаты, возможно, поддерживают его, но те, кто ими не является, выставляют его каким-то вспыльчивым преступником.
Вина захлестывает меня. Меня следует винить из-за всей этой ситуации, учитывая, что не было опубликовано ни одного видео, где я бью Адама. Бывший раздает интервью налево и направо, пытаясь получить свои двадцать минуть славы и выглядеть хорошим парнем за счет Нокса.
— Может быть, мне следует сделать заявление и рассказать им правду? — предлагаю я. — Меня следует винить в случившемся. Не тебя.
Он берет меня за руку.
— Я не позволю преследовать тебя. Это дерьмо забудется через несколько недель, а тот чувак снова станет неизвестным засранцем. — Он поднимает наши сплетенные ладони, чтобы поцеловать мою руку.
Боже, как я умудрилась получить кого-то настолько идеального? Того, кто дает мне ощущение безопасности, но в то же время заставляет меня чувствовать себя свободной.
Нет сомнений, что он был честен со Стеллой. Он защищает меня так же, как защищал ее. Он предпочтет подставить свою спину под удар, чем видеть, как я страдаю.
— Ты замечательный, ты знаешь это? — мурлычу я, наклоняясь вперед, чтобы его поцеловать.
— Ты единственный человек, от которого мне нужно это слышать, — отвечает он.
— Эй, голубки, готовы? — спрашивает Джордж — Или хотите продолжить целоваться там сзади?
Я, смеясь, толкаю его в плечо.
— Да, мы готовы.
Мы выбираемся, и на входе нас уже ждет темноволосый мужчина в медицинской форме. Джордж открывает багажник, и Нокс помогает ему достать сумки с подарками, которые мы купили прошлым вечером. После шоу мы совершили налет на трейлер с товарами и отправили Джорджа по магазинам игрушек.
Джордж привозит красную тележку, толкая ее сзади, и мы загружаем в нее сумки с подарками. Нокс хватает ручку и тянет тележку к двери, а Джордж берет гитару Нокса и перекидывает ремень через плечо.
Мужчина протягивает руку, чтобы поздороваться с Ноксом.
— Спасибо, что приехали. Дети все утро гудели от восторга, — говорит он. — Я Мэттью.
— Не они одни, — отвечает Нокс, прежде чем представить Джорджа и меня.
Мэттью вводит код доступа, и мы следуем за ним через дверь. Рисунки, сделанные цветными мелками, и фотографии выживших после рака украшают стены коридора. Я посмотрю все до единой на пути обратно.
Мэттью ведет нас в комнату с детьми, родителями и персоналом. От боли за этих детей мое сердце сжимается — у одних недостаток веса, к телам некоторых прикреплены капельницы, другие очень бледные, у кого-то нет волос.
Рак никого не щадит. Ему все равно, какого ты возраста, пола или расы. Он проносится по жизням, как ураган. Только и остается, что прикладывать все силы, чтобы удержаться за спасательный плот, которого никто дал.
Иди к черту, рак.
Однако, мое настроение улучшается, когда я вижу, как загораются глаза детей при виде Нокса. Я стою за ним, схватившись за ручку тележки. Это возможно одно из самых лучших впечатлений этого тура.
— Кто здесь все эти рок-звезды? — спрашивает Нокс.
Разочарование, которое он испытывал в машине, испарилось, и теперь в его голосе нет ничего, кроме восторга. Он звучит не фальшиво и не так, будто его заставляют это делать. Из него льется чистая энергия. Улыбка на его лице настолько искренняя, что мне хочется обхватить его руками, осыпать поцелуями и прошептать какой он необыкновенный.
— Я знаю, что у вас, ребята, не получилось попасть на мой концерт вчера, — продолжает он. — Вот я и решил привезти шоу сюда.
Все радостно кричат в ответ, некоторые хлопают в ладоши, а на их лицах появляются яркие улыбки.
Нокс забирает свою гитару у Джорджа и садится в кресло перед всеми.
Я стою в стороне, прислонившись спиной к стене, и смотрю, как он начинает
