я думала… Где ее мать?
— У меня работы много, Вик. Выкладывай, зачем пришла, и на этом попрощаемся. С квартирой какие-то проблемы?
Шоу начинается. Озерова поправляет волосы, расправляет плечи, выпятив грудь, которой вообще-то она может похвастаться, если объективно, и переходит в активное наступление. Жаль, я надеялся, что ошибся.
— Я могла бы забрать ее сейчас и куда-нибудь свозить, а ты бы позже к нам присоединился. Хватит уже дуться на меня, Демидов. Тебе не кажется, что нам пора налаживать общение?
— Дуются дети в детском саду, Озерова, а я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Денег не хватает?
— Как насчет совместного ужина сегодня? Я бы приготовила что-нибудь. Домашнее.
— Скажи-ка мне, Вика, когда в твою светлую голову пришла мысль снова затащить меня в постель? — усмехаюсь, приваливаюсь к столу, складывая руки на груди. — Ну мы же пробовали уже. Зачем снова лезть в это болото?
Пару лет назад я приезжал в родной город. Слово за слово, воспоминания нахлынули, и мы с Викой переспали. Утром никто ни о чем не жалел. Более того, все продолжалось практически до моего отъезда.
В один из «прекрасных» вечеров я приехал к Озеровой на квартиру и застал ее там с каким-то любовником. Претензий у меня не было, но Вика взорвалась, когда этот хмырь понял, что шампанское и цветы у меня в руках явно на что-то намекают. Я услышал кучу дерьма в свою сторону, очередной поток причитаний о том, что испортил ей жизнь. Ну и как-то точка на этом сама поставилась.
— Люди меняются, ты в курсе? Я переосмыслила свое поведение, хочу наладить контакт с отцом моего сына. Не будь такой букой, Демидов.
— Тебя кто-то бросил, что ли? Слушай, у меня нет ни малейшего желания быть твоей жилеткой. Тебе почти сорок, Вика. Может, пора как-то взрослеть и начать брать ответственность за собственную жизнь?
— Ты собираешься сказать, что больше не будешь меня содержать?
— Вообще об этом речи не было, — хмурюсь. — Ты не глупая баба, хоть и пытаешься такой казаться. Хватит уже обвинять меня во всех смертных грехах. Наш сын давно вырос и живет своей жизнью. Я понимаю, что больше двадцати лет назад ты эту беременность не планировала, но завязывай уже себя жалеть. Решила перебраться в большой город? Молодец. Но прекращай уже трахать мозги Алексу и мне, займись лучше собой.
Я вижу, как Вика меняется в лице. Не отворачиваюсь, когда она приближается ко мне, чтобы залепить пощечину, и вообще никак не комментирую ее новую истерику. Хотел как-то достучаться до нее, а вместо этого получил по морде. Ну на хрен эти морали. По-моему, пора пускать в ход тяжелую артиллерию.
Когда Озерова, поправив невидимую корону на своей голове, оставляет меня в одиночестве, нахожу в контактах номер ее отца и набираю. Батя у Вики мировой. Помню, как он на даче соль мне в задницу всадил, когда все вскрылось. Я тогда не успел от него убежать.
Обрисовываю все вкратце, узнаю парочку новых матерных выражений и обещаю обязательно как-нибудь попробовать его домашнюю наливку. Судя по всему, там такая штука, что утром будешь чувствовать себя восставшим из ада.
В конце дня мы со Стасей едем в ресторан, где меня ждет очередной концерт. Пчелка за соседним столиком замечает счастливую полную семью и начинает сначала просто канючить, а потом уже тупо реветь во весь голос.
— Хочу к Асе!.. Я х-хочу… — она краснеет и начинает кашлять, официантка приносит воду за наш столик, но я уже знаю, что это не поможет.
— Пчелка, если ты не успокоишься, то тебя у меня заберут, — выхожу со Стасей на руках на улицу, надеясь, что хоть свежий воздух поможет ей немного успокоиться. — Мы ведь вчера были у Аси, помнишь?
— Хочу… — всхлипывает и крепче обнимает меня за шею.
Ужин, похоже, переносится. В ресторан все-таки приходится вернуться. Я оплачиваю то, что уже успели приготовить, оставляю чаевые за неудобства, забираю бумажный пакет с контейнерами, наблюдая, как девушка с бейджиком на груди протягивает Стасе какую-то игрушку.
В больнице, даже частной, есть свои часы посещений, которые мы безбожно профукали. Помогаю пчелке с бахилами, сам тоже натягиваю. Она несмело хватается за мое запястье и семенит следом по длинному коридору.
Медсестра, заметив грустные глаза ребенка, нас пропускает. Просит только не шуметь и не задерживаться сильно.
Останавливаюсь у окна, Стаська дергает меня за рукав и встает на носочки. Она прилипает носом к стеклу и задерживает дыхание, когда я поднимаю ее так, чтобы можно было видеть Асю.
— Я хочу туда, — тихим-тихим голосом шепчет и подается еще вперед.
— Нельзя, малыш. Давай пока так посмотрим, а на следующей неделе я поговорю с врачом.
Пчелка один раз нечаянно задела какую-то трубку в палате, поэтому теперь с ней мы смотрим на Асю только издалека. Когда приезжаю без нее, захожу внутрь обычно и сижу рядом с кроватью.
Как-то еще в начале столкнулся с чьей-то родственницей в коридоре, и женщина беспомощно спросила у меня, нужно ли разговаривать с близкими, которые находятся в коме. Я не нашелся с ответом, но на следующий день мысленно вел диалог с Офелией в своей голове. Через пару дней начал уже вслух.
— Она поправится? Я очень хочу, чтобы Ася выздоровела, — она водит по стеклу своими маленькими ладошками.
— Конечно, пчелка. Уже совсем скоро.
Вся правда заключается в том, что врачи дают прогнозы пятьдесят на пятьдесят, но Стаське об этом знать не нужно. Пусть хоть ее картина мира остается светлой, пока есть время.
Глава 33
Ася
— Ася, милая… — мягкий знакомый голос пробивается в сознание. — Доченька, открой глаза.
Силюсь распахнуть веки, но они настолько тяжелые, что у меня едва хватает сил на это. Все тело будто превратилось в клубок ваты, очень сложно вернуть конечностям подвижность. Пытаюсь вспомнить, где я вообще и как здесь оказалась. Ничего не получается. Мысли заполнены густым плотным туманом.
— Ась, просыпайся.
Дергаюсь, чувствуя тепло на щеке. Все-таки открываю глаза и тут же едва не кричу от шока.
— Мамочка…
Слезы наворачиваются. Я так по ней скучала…
— Мама, — повторяю тихим шепотом. — Мам, но как… Как ты здесь? Откуда?..
Боже… Перед глазами проносятся вспышки. Дорога, Стаська на ней. Машина. Резкий удар, боль во всем
