Книга Сломленная Джульетта - Лиса Рэйвен

— Ну, ничего нового.

— Заткнись.

— Вот-вот.

— Что еще? — спрашивает он.

— Чувствительная грудь?

— Хммм. Подожди-ка.

Я слышу шорох.

— Что ты делаешь?

— Снимаю рубашку, чтобы проверить грудь. Подожди... ммм... да. Соски немного чувствительные.

Моя фантазия разгоняется. В этот раз, он проводит рукой по своей обнаженной груди.

Это никак не помогает моему пошатнувшемуся самообладанию.

— Твои соски... чувствительные?

— Ага.

Он откашливается.

— Может тебе стоит вернуться и как следует поцеловать их.

Я замираю. Он позвонил, чтобы заняться сексом по телефону? Обычно мы не занимаемся подобным. По крайней мере, пока. Конечно, он иногда нашептывал мне пошлые фразочки на занятиях, чтобы заставить покраснеть, но никогда не звонил, чтобы пофлиртовать.

— Кэсси? Ты в порядке?

Возможно.

Непонятно.

Мою грудь сковывает боль.

— Не стоило мне звонить.

— А почему ты это сделал?

Он замолкает.

— Да вот, лежал, думал о тебе и... наверно, мне просто захотелось поговорить с тобой.

— Ох.

Спроси у него причину. Спроси и увидишь, хватит ли у него смелости ответить.

Но, конечно же, я не спрашиваю. Нас устраивает происходящее между нами. Мы удовлетворяем друг друга, и никто не страдает. Такой вид отношений не требует ответа в стиле: «Я позвонил, потому что соскучился», или «Я скучаю, потому что люблю тебя».

То, что нас объединяет – это некая эмоциональная пустыня с оазисом секса, и нас обоих это устраивает.

— Ну... — говорит он в попытке преодолеть неловкость. — чем ты занималась?

— Хм... я устроилась на работу.

— Правда?

— В закусочную. Там отстойно, но мне нужны деньги. Что насчет тебя?

— Я подрабатываю в строительной компании, в которой работал до того, как поступил в Гроув. Смены длинные, но деньги платят приличные.

— Хммм.

Мы погружаемся в молчание. Я испытываю сильнейшее желание сказать ему, что соскучилась, но не могу.

— Ну, мне наверно пора.

Он тоже это чувствует. Это все слишком интимно. Мы не можем волшебным образом стать друзьями, болтающими по телефону. Переписываться легче. Мы можем притворяться равнодушными. Что-то большее – и мы угодим в мутные и опасные места.

— Ну, ладно. Спасибо за звонок.

Он смеется.

— Да. Нет проблем. Все прошло хорошо. В следующий раз, буду писать.

— Хорошо. Без проблем. Пока.

— Спокойной ночи, Кэсси.

Я нажимаю «отбой» и вздыхаю. Так лучше.

Проще.

Безопаснее.

После ужасно неловкого телефонного звонка, я думала, что Итан затихнет на несколько дней, но этого не случается. Если раньше он писал пару раз в неделю, то сейчас делает это каждый день. Иногда, даже несколько раз в день. Делится всякими мелочами. Вещами, которые вызывают во мне улыбку. Заставляют скучать по нему слишком уж сильно. И дело не в сексе. Дело в нем. Я всегда отвечаю. Наши переписки становятся до абсурда длинными. Наверняка, было бы легче просто созвониться, но, как и всегда в наших отношениях, мы не ищем легких путей.

По мере приближения конца лета, я отсчитываю дни до возвращения в Вестчестер. Я скучаю по всему: по своей квартире, одногруппникам, по Руби и даже по ее ужасной стряпне.

По всему.

И особенно, по нему.

Я снова ложусь спать под звуки очередной ссоры родителей, поэтому, когда следующим утром, я, спотыкаясь, спускаюсь вниз по лестнице и застаю их спокойно сидящими за кухонным столом, то сразу понимаю, что что-то случилось.

— Кэсси, милая, присядь.

Папа держит в руках чашку кофе. У мамы красные глаза. В комнате витает ощущение завершенности, отчего воздух кажется слишком плотным. Нервозность сковывает мой позвоночник и у меня перехватывает горло.

— Что происходит?

Я понимаю в чем дело еще до того, как они отвечают.

— Милая, мы с твоим папой хотим тебе кое-что сказать. Мы... ну, мы...

Мама замолкает. Папа кладет руку поверх маминой и опускает взгляд на стол.

— Вы разводитесь.

Мама прикладывает руку ко рту и кивает. Я тоже киваю. Папа, наконец, поднимает на меня взгляд.

— Это не имеет к тебе никакого отношения, малышка. Твоя мама и я... нам не очень хорошо вместе. Мы любим друг друга, но больше не можем жить вместе.

Я киваю и сжимаю челюсть. Я не буду плакать. Перевожу взгляд на центр стола. Сосредотачиваюсь на нем, пока они рассказывают мне, как все будет происходить.

Папа останется в этом доме. Мама переедет к своей сестре. В течение лета, я буду жить у них поочередно. Они спрашивают, в порядке ли я. Я говорю им, что в порядке.

Мама пытается заставить меня позавтракать. Я надкусывают тост и меня охватывает ощущение, что я вот-вот вырву. Я извиняюсь, чтобы пойти принять душ.

Когда брызги воды стекают по моему лицу, я притворяюсь, что не плачу.

Я вздыхаю и начинаю осуждать себя за хандру. Это так глупо чувствовать себя так. В конце концов, мне двадцать лет. Двадцать один – через месяц. Я не должна быть так подавлена разводом родителей, особенно, учитывая, что уже давно понимала, что им лучше быть врозь.

И все же, я подавлена.

Мысль о том, что я буду приезжать домой, а они не будут жить под одной крышей, вызывает во мне беспричинную грусть. Мысль о том, как мама переезжает из дома, где я родилась, и начинает новую жизнь без папы вызывает во мне грусть. То, что папа должен готовить себе сам впервые с тех пор, как он был в моем возрасте, вызывает во мне грусть.

Пока они везут меня аэропорт, я продолжаю делать вид, что все в порядке, но это совсем не так. Возможно, так будет через пару месяцев, но не сейчас.

Я обнимаю их на прощание и говорю им, что увижусь с ними на Рождество, а затем задаюсь вопросом: где мы вообще проведем его в этом году? Соберемся ли мы вместе? Или мне нужно будет мотаться туда-сюда?

Остальная часть пути проходит, как в тумане. Я сажусь в самолет. Засыпаю. Схожу с самолета. Сижу с остекленевшими глазами в ожидании пересадки. Сажусь в другой самолет.

Я чувствую себя брошенной.

Одинокой.

Я разговаривала с Руби прошлым вечером. Объяснила произошедшее. Старалась придать своему тону беззаботность, но она что-то уловила в моем голосе. Она предложила прервать свои выходные и встретить меня в аэропорту, но я не могла с ней так поступить. Она счастлива со своим новым парнем и заслуживает того, чтобы насладиться последними свободными деньками перед началом занятий. Последнее, что ей нужно – это утешать очередную жертву эпидемии разводов в Америке.

Когда самолет приземляется, я жду, пока все выйдут, прежде чем беру свой багаж и направляюсь к