по-настоящему любимым. А я помогу, силы дам сделать правильный выбор. Ведь воля — это выбор. — Вдруг Гусма повернулась к Терри и сказала почти на чистом эрландском: — Убери-ка отсюда этого ведьмака недоделанного и сам возвращайся. Завтра с ним разберемся.
Ладно эрландский — я давно подозревала, что няня все понимает, — но откуда она слово такое выкопала, «ведьмак»?
Лось так растерялся, что промедлил с выполнением указания. Ролан, до этого стоявший в углу комнаты, будто пытаясь исчезнуть в тени, двинулся к выходу сам.
— Скажите, если что-то понадобится… Я могу вызвать целителя…
— Себе вызови, — буркнул Терри и повернулся к сопернику. Я дернула его за рукав — впервые мое личное и наведенное мороком желания совпали.
— Иди-иди, вызывай кого хочешь. И на глаза не показывайся, пока не скажу, что можно, — махнула рукой няня и добавила по-иланкийски: — Видишь, совестливый какой. Шкурой чует, что на Иланке за незаконный приворот в яму сажали на три дня и три ночи без воды и пищи, пока другие бануш жертву из лап негодяя тянуть будут.
— А потом? — спросила я, жадно глядя в спину Ролану, пока за ним не закрылась дверь комнаты.
— А потом жертва и решала, что с обидчиком таким станет. Часто жестоко решала, ведь где нет любви, поселяется ненависть.
Дальше Гусма говорила уже по-эрландски, словно не для меня одной. Было странно слышать ее глубокий голос, выговаривающий непривычные слова.
— Вы, люди с большой земли, говорите, что любовь в сердце, а мы знаем, что в голове. Вот тут. — Она указала на мой висок. — Настоящая любовь там, и с навязанной ее не спутать. Помни об этом, госпожа. А теперь я пойду.
Гусма вдруг встала.
— Няня, не бросай меня!
— Дальше ты сама, — сказала со странным прищуром иланкийка и степенно направилась к выходу, спокойно оставляя меня в чужой комнате. — Я тут только помешаю.
— Тише-тише, — прошептал Терри, который все это время держал меня за руку, на выпуская ни на секунду. — Если хочешь, я останусь с тобой.
Я не согласилась и не отказалась, но он все равно не ушел.
Казалось, это была самая длинная ночь в моей жизни. Мысли о Ролане то накатывали волнами, то отступали. И даже понимание того, что все желания лишь наведенный морок, не сильно помогало. Как ни странно, спасал Терри, он рассказывал армейские байки, гладил по руке, а когда мои глаза становились пустыми от подступивших видений, брал меня за подбородок, поворачивал лицом к себе и говорил что-то смешное или глупое, но каждый раз это возвращало меня на землю.
Шли минуты и часы, к моменту, когда за окном затеплился рассвет, в мои мечты о Ролане добавилась изрядная горсть злости… и любопытства. Как он это со мной сделал? Зачем? Специально ли?
Реальность путалась с вымыслом. Возможно, я даже засыпала на несколько минут. Временами я казалась себе героиней старой иланкийской сказки, которую мне рассказывала Гусма, обычной девушкой, похищенной коварным князем-махиром и увезенной в его далекий дворец, из которого нет пути назад. Но затем меня будил Терри, я вскидывалась, слышала его голос и постепенно приходила в себя.
Когда первые лучи солнца доползли по полу комнаты до моих босых ног, в голове было ясно как никогда. Тело, измотанное бессонной ночью, стало ватным, но это обычное ощущение радовало меня до безобразия. Терри сидел прямо на полу и спал, прислонившись головой к подлокотнику моего кресла.
Стараясь не будить его, я тоже опустилась на пол, встала на колени, отвела прядь волос с его лба, наклонилась и, не знаю, что на меня нашло, поцеловала. Веки гесса дрогнули. В тот момент я могла поклясться, что он проснулся, но предпочел не выдавать себя, позволив мне незаметно встать и выскользнуть из его комнаты.
Вернувшись к себе, я с облегчением обнаружила, что Флора крепко спит и вряд ли вообще заметила мое отсутствие. Я валилась с ног от усталости, но все равно подошла к ее кровати, положила руку на плечо девушки и закрыла глаза.
Темное пятно в районе головы миссы О’Боз было размером с чайное блюдце и уже никак не напоминало червоточину, как на мне или Лигии. Вот откуда ее слепая влюбленность… Внезапно вспомнив, что так и не перепроверила себя, я убрала руку с Флоры и поднесла к виску.
Осталась лишь бледная тень чужого магического влияния.
Как Ролан сделал это с нами? Мысли путались, и я не могла найти ответа ни на один вопрос.
Решив, что надо поспать хоть несколько часов, я подошла к окну, намереваясь задернуть шторы, и вздрогнула от неожиданности. Снаружи на стекле отчетливо виднелся отпечаток человеческой руки. Он выделялся на фоне капель влаги, скопившихся после холодной ночи.
Для того чтобы его оставить, кому-то пришлось пройтись по узкому карнизу второго этажа замка. Если это действительно был человек, а не что-то иное.
Решительно дернув шторы, я пообещала себе, что так или иначе через пару дней Флора покинет замок. По своей воле, если мне удастся снять с нее приворотные чары, или не по своей — если нет.
За завтраком наша компания представляла собой живописную картину. Терри сидел невыспавшийся и тайком зевал в кулак, почему-то отказываясь при этом смотреть в мою сторону. Я красовалась синяками под глазами и бледной от недосыпа кожей. Ролан вошел в столовую последним и тут же оказался в центре внимания. Если наши с Лосем сонные лица еще можно было проигнорировать, то рассеченную губу и расплывшуюся по скуле синеву — нет.
— Что случилось? — почти в унисон вскричали Лунара с Флорой, повскакивав с мест.
— Да-да, что с твоим лицом? — издевательски повторил Терри.
— Споткнулся на лестнице ночью, — деревянным голосом ответил гесс Северин, кинул взгляд на меня и сел за стол.
— Если ты не против, то после завтрака я как раз хотел поговорить об этих коварных лестницах в замке.
— Терри! — вскрикнула я от испуга, а затем невольно бросила полный паники взгляд на Лу. Что, если он вновь решится на дуэль, на этот раз по-настоящему?
Лилия обводила нашу троицу заинтересованным взглядом. Лунара и Флора забеспокоились, чувствуя неладное. Возможно, кто-то из них и решился бы на прямой вопрос, не будь за столом посторонних. Гувернантка, которая так и не покинула дом Северинов, наблюдала за нами поверх чашки чая. Было заметно, что
