глаза горели непреклонностью. — Отец говорит, что любые оправдания — это проявления слабости и лени. Нужно быть сильнее обстоятельств. Неважно, что дает силу сопернику — я должна превзойти его в любом случае.
Когда мы расстались, я думал о том, что с такими взглядами на жизнь, Фиорелла рискует заработать нервный срыв или свалиться от истощения. А может, то и другое одновременно.
Тут я усмехнулся: интересно, когда у меня тоже будет упадок сил, нас положат рядом в школьной больнице?
Хотя, конечно, нельзя доводить до такого. Нужно как-то отдыхать. Может, пригласить Мэльволию погулять? Кафе уже было, придумать бы что-то новое. Надо выяснить, какие здесь есть развлечения…
* * *
На выходных был родительский день. Это нечто вроде ежегодного праздника, когда в школу съезжаются родственники учеников. Для них устраивают показательные бои, музыкальный концерт, иногда ставят спектакли. По словам Селии, рассказавшей мне об этом событии, заканчивается все балом и фейерверком.
С самого утра в «Стальных розах» царило оживление. Особой суматохи не было — это не в духе юных аристократов. Но режим дня был нарушен. Всем позволили поспать на час дольше, а утреннюю гимнастику отменили. Это оказалось чудесным подарком для меня: накануне я расфигачил целую банду из девяти человек, пытавшихся обнести какой-то склад. И возможность немного выспаться неимоверно радовала.
Когда я выполз в столовую, сонно жмурясь и зевая, все вокруг были бодры и энергичны, предвкушая встречу с родными и развлечения. У меня же не было сил даже на то, чтобы испытывать раздражение от детского энтузиазма соучеников.
Первые гости начали прибывать вскоре после окончания утренней трапезы. По школьным коридорам расхаживали солидные мужчины во френчах, их сопровождали дамы в роскошных платьях. Во дворе перед входом в здание теснились экипажи. Чтобы не устраивать заторы, их отгоняли на один из полигонов.
Эзерин и Росальба приехали ближе к обеду. Признаться, я волновался, что им будет некомфортно, ведь они могли встретить кого-то из старых знакомых. Но отец с мамой держались отлично, не обращая внимания на некоторых посетителей, демонстративно отворачивавшихся от них.
Наряду с чудаками на букву «м», которых мне хотелось избить и закопать на ближайшей клумбе с розами, встречались и те, кто отнесся к моим родителям с глубочайшим уважением.
Мы шли к жилому крылу — Росальба и Эзерин хотели посмотреть, в каких условиях я живу. Вдруг сзади нас кто-то окликнул. Остановившись, мы увидели спешившую к нам пару. Крупный мужчина с наметившимся животиком сперва поклонился, а после крепко пожал руки сначала отцу, потом мне. Его спутница, красивая, экспрессивная, похожая на пляшущий язык пламени, налетела, точно ураган. Заключив в объятия, она горячо расцеловала меня.
— Мой дорогой, мой замечательный, как же я тебе благодарна! Отныне ты главный мужчина в моей жизни, после моего драгоценного супруга! Ты такой замечательный! И вдобавок хорошенький!
Опешив от ее напора, я чувствовал, как начинают гореть щеки. Черт, не думал, что меня можно смутить. Но этой особе удалось.
По взрывному темпераменту и характерному цвету волос я сразу догадался, что это мама Селии. Ее спутник подтвердил догадку, представившись:
— Я Ульвар Лейхандер. Это моя обожаемая супруга Аманда. Мы бесконечно благодарны вашему сыну за спасение нашей дочери. И вам, саэр и саэри Ардисс, за то, что вырастили такого отважного мужчину. — Он взглянул на меня. — Мы хотели встретиться с вами, Виктор, еще в день турнира. Но директор Краус не позволил. Он сказал, что вы отдыхаете в больнице. После нам пришлось вернуться домой. А он находится весьма далеко отсюда.
— Вы не представляете, что мы пережили во время состязаний! Видеть Селию в опасности и не иметь возможности помочь из-за этого проклятого купола! — Отпустив меня, Аманда Лейхандер порывисто обняла Росальбу. — Какое счастье, что там был Виктор! Спасибо! Спасибо вам за него!
Мягко улыбаясь, мама тоже обняла ее.
— Я понимаю ваши чувства, — тепло сказала она. — Когда ребенок в беде, какой бы она ни была, это ужасно.
— Виктор сделал то, что должен был, — в голосе Эзерина отчетливо звучала гордость за меня. От этого у меня в груди разлилось тепло.
Отец Селии извлек из бумажника визитку и с поклоном вручил Эзерину.
— Саэр Ардисс, если вам или вашей семье когда-нибудь что-то понадобится — прошу, смело обращайтесь ко мне. Я перед вами в таком долгу, который не сумею оплатить никогда.
Эзерин с ответным поклоном принял визитку:
— Благодарю, саэр Лейхандер. Буду иметь это в виду.
На прощание Аманда Лейхандер снова обняла и расцеловала меня:
— Виктор, дорогой мой, приезжайте к нам в гости. Вы же дружны с Селией? Она много говорила о вас!
Я вновь покраснел. Любопытно, чего она там наговорила?
— Благодарю за приглашение, саэри Лейхандер.
— Это не приглашение, а требование! — с улыбкой ответила она. — У нас имение неподалеку от Венранда. А гостевой дом находится прямо на берегу моря. Вам очень понравится!
— Благодарю, саэри, — я поклонился.
— Ну, — с озорной улыбкой сказала Росальба, когда Ульвар, наконец, сумел увести супругу, — какие у вас отношения с этой девушкой, Селией? Признавайся!
— Мы друзья, — сказал я.
— Неужели? Она хороша собой?
— Пожалуй, — буркнул я, вспомнив симпатичное личико и стройную фигуру Селии. — Да.
— Надеюсь, ты нас с ней познакомишь. Должны же мы увидеть будущую невестку!
Выпучившись, я безмолвно уставился на нее.
— Я пошутила, — мелодично рассмеялась Росальба. — Не пугайся.
Эзерин тоже улыбнулся.
— И все же, я хотела бы однажды увидеть дочь четы Лейхандер, — сказала мама. — А теперь, скорее покажи нам свою комнату. Тебе удобно там? Ты не мерзнешь? По ночам не жарко? Свежего воздуха хватает?..
* * *
Во время показательных выступлений лучших бойцов школы, я сидел на специально возведенной трибуне рядом с родителями. Директор Краус предлагал и мне принять участие в этом мероприятии. Но я вежливо отказался, сославшись на сильную усталость от занятий. В действительности же, что-то
