с МалоОхтинским кладбищем церковь Казанской иконы Божией Матери при Доме призрения бедных Степана Петровича Елисеева. И там отец Василий показал мне запись, где сказано, что Висковитов Михаил…
– Я понял, Михаил Александрович, – кивнул Филиппов, прищурив глаза, – и не буду удивлён, если окажется, что теперь опекуном, то есть опекуншей при малолетней внучке Андреева будет именно Марфа Степанова. Честно говоря, я ждал крутого поворота в деле, но только не такого. Ступайте, Михаил Александрович, отдыхать. За день набегались по городу.
– Не без того.
Добираться до деревни Борисово-Судское Николаю Семёновичу пришлось через Волхов, Тихвин, до Бабаево, а уж от последнего шестьдесят вёрст по довольно хорошей дороге до последней точки пути. Устать не успел, все мысли были заняты только сбором сведений. Наверное, больше заботился о выполнении задания, нежели о своём бренном теле. Хотя, когда приехал, то почувствовал, что тело, в отличие от духа, стареет, и каждая пустяковая болячка становится проблемой для организма.
Николай Семёнович осмотрелся. За ближайшими домами виднелась зеркальная поверхность реки Суды и противоположенный берег, круто обрывающийся и желтеющий песком.
Ребятишки показали дом полицейского урядника, Николай Семёнович ошибся – квартира станового находилась тридцатью вёрстами на восток, и там же неподалёку размещалось волостное правление. На счастье Власкова, они оказались почти соседями.
Вначале стоило нанести визит местной полицейской власти – уряднику, которому предписывалось охранять общественное спокойствие, следить за проявлением каких бы то ни было действий и толков, направленных против правительства, власти и общественного порядка, а также за соблюдением санитарных и противопожарных норм. В общем, ответственности много, но денежное довольствие, как во всей империи, не соответствовало возложенным на урядника обязанностям. Ко всему прочему, он должен был быть крепким физически, ведь площадь, которую ему поручали, за день не объедешь. Да и грамоте должен быть обучен. Ведь вся бумажная канитель тоже висела на плечах урядника.
Власков понял, почему не дождался ответа на посланный запрос. Губернские полицейские власти спустили бумагу в уезд, те – становому приставу, тот – уряднику. А последнему не до каких-то там бумаг, пусть даже из столицы. Санкт-Петербург далеко, а вот местные воры, конокрады, буяны здесь рядом. Так что лучше заниматься ими, чем кем-то столичным.
Счастье отвернулось от Николая Семёновича – урядника вызвали в одно из сёл, где случилась «большая беда», как выразилась жена полицейского чина.
Глава 43
Утро не принесло ни нового движения, ни обычного разочарования.
День начинался, как обычно, с отчётов о случившемся в столице за прошедший день и быстро пролетевшую, ещё не набравшую силу, белую петербургскую ночь.
Филиппов, заняв должность, настоял, чтобы ежедневно в сыскное отделение поступали из участковых управлений сообщения обо всех совершённых за истекший день преступлениях. Эти сообщения рассматривал лично Владимир Гаврилович, и затем по ним давались поручения чиновникам о начале производства дознаний, которые являлись постоянной текущей работой сыскного отделения. Кроме того, чиновники получали от Филиппова письменные и устные поручения по делам уголовного характера и, смотря по важности, или сами производили дознание, или же поручали производство сыскным агентам под своим наблюдением.
Ещё в феврале Владимир Гаврилович вызвал всех содержателей меблированных комнат столицы, которым очертил круг обязанностей по наблюдению за внутренним порядком в сдаваемых покоях. Филиппов категорически запретил проживание без прописки. Во всех меблированных комнатах, в целях контроля за приходящими и уходящими лицами, устанавливались автоматически закрывающиеся дверные запоры и, кроме того, служащие обязаны были иметь специальные значки. Через день Владимир Гаврилович пригласил содержателей трактиров, чайных, ночлежных домов и приютов и им тоже дал инструкции, в которых обрисовывались обязанности по предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений.
Рассматривая ежедневные сообщения о преступлениях, Филиппов задумывался о создании отдельного подразделения, которое не надо было бы отвлекать от текущей работы, а именно поручать делать по мере надобности обходы по чайным, трактирам, квасным, постоялым дворам, публичным домам, ночлежным приютам, воровским притонам, квартирам с проститутками, меблированным комнатам с целью задержания воров, высланных и беспаспортных, собирать сведения о лицах, живущих в столице и не имеющих определённых занятий и, по-видимому, занимающихся кражами и другими преступными делами, на предмет высылки их из столицы. Этот отряд исполнял бы поручения по расследованию преступлений, к которым относились все однохарактерные кражи и мошенничества, с указаниями однообразных примет неизвестных похитителей, совершающиеся в разных частях города, все дела о фальшивых деньгах с задержанием сбытчиков, сбор сведений о лицах, задержанных в разных городах по сомнению в личности и за различные преступления, по требованию иногородних полицейских и судебных властей.
Владимир Гаврилович давно думал о таком отряде, но пока только на бумаге набрасывал вчерне перечень обязанностей его предполагаемых сотрудников. И даже придумал наименование «летучий отряд», по названию, взятому из истории восемьсот двенадцатого года. Так прозывались партизанские дружины.
Филиппов углубился в чтение участковых сообщений, но его по-прежнему тревожила мысль о том, что убийца Катерины и Висковитова известна, но против неё нет никаких улик, одни слова, а их, как известно, к делу не приложишь. Да, ещё есть убеждённость в своей правоте, но опять же, какой суд примет убеждённость начальника сыскной полиции как аргумент? Остаётся только надеяться и скрупулёзно собирать по крохам нелепости в её поведении. Конечно, можно было приехать в трактир и прямо спросить: «Расскажи-ка, голуба дорогая, почему ты убила тётю и мужа?». Видимо, в ответ та посмотрит не с недоумением, а с улыбкой: «Вы, милостивый государь, не умом ли тронулись? Какая тётя? Какой муж? Хотя, да, был у меня муж, сам меня потащил к венцу, золотые горы обещал, собирался царицей своего сердца объявить, но… не сложилось». И завершится на том разговор, и станет она более осторожной, чем до беседы. И опять же посмеётся над нерадивыми сыскными агентами, так и не сумевшими её разоблачить. Такова на данную минуту наибольшая вероятность развития событий.
Размышления Филиппова прервал Лунащук, которому Владимир Гаврилович молча кивнул и указал на стул.
– Есть ли соображения по вчерашней новости?
Михаил Александрович понял, что Филиппов говорит о венчании Висковитова и Марфы.
– Что здесь можно сказать? Венчание состоялось в тайне ото всех, и, следовательно, теперь Степанова в роли опекуна заменяет Михаила Семёновича, даже будучи шестнадцати лет. Никаких родственников более нет, только она осталась вдовой.
– В том-то и дело, что вдовой. Но меня занимает вопрос: если она убийца…
– Если?
– Не придирайтесь к словам, Михаил Александрович, – нервически отмахнулся Филиппов. – Повторюсь, если она убийца, то где так профессионально научилась орудовать ножом? Это же не просто размахивать, а надо знать, куда бить и с какой силой. И хотелось
