улыбается. — Надеюсь, вы его простите.
— О, конечно же!
Мужчина достает из кармана бумажник, извлекает из него двадцатифунтовую банкноту и кладет ее на стол.
— Позвольте мне оплатить ваш заказ.
С учетом болезни его отца подобный жест представляется мне даже чрезмерным. Но, может, я ему понравилась. Хотя, скорее всего, он просто боится, как бы Клемент не накостылял ему.
— Очень мило с вашей стороны, но, право, в этом нет необходимости. Мы не можем взять ваши деньги.
— Нет, я настаиваю. И спасибо вам за понимание.
Прежде чем я успеваю выступить с новыми возражениями, мужчина отходит к старику и обнимает его за плечи.
— Пойдем, папа. Оставим этих милых людей в покое.
— Увидимся вечером во «Фламинго», Клем! — кричит старик, оглядываясь через плечо.
Я дожидаюсь, пока отец с сыном не окажутся вне пределов слышимости.
— Что, черт побери, это было? Кто этот старик?
Клемент наконец-то прекращает изучать столешницу и поднимает взгляд на меня.
— Не знаю.
— Ничего подобного, Клемент! Он узнал вас.
— He-а. Просто перепутал с кем-то. Ты же слышала его сына — у него крыша поехала.
— Вы хотите, чтобы я поверила, будто он просто угадал ваше имя? Оно как будто не такое уж и распространенное, а?
— Все, замяли, пупсик.
С этим он снова берет меню и таращится в него невидящим взглядом. Мне ясно дается понять, что разговор окончен.
Ладно, раз не хочет объяснять, что нес этот старик, накопаю сама. Достаю смартфон и гуглю «клуб “Фламинго” Лондон».
На станице результатов в очередной раз появляется ссылка на «Википедию», и я открываю страницу. Согласно статье, клуб «Фламинго» был скандально известным ночным клубом в Сохо. Через несколько лет после открытия заведение переехало на Вардур-стрит, а в 1967-м закрылось.
«Википедия», впрочем, не дает ответа на вопрос, который волнует меня более остального: почему же Клемент полностью игнорировал старика?
25
После двух бокалов вина я балансирую на грани между трезвостью и легким опьянением.
Наш ужин запаздывает, и в ожидании его Клемент допивает первый бокал, в то время как я подумываю уже о третьей порции. Идея не очень хорошая, но зато она окажется под стать тем, которым я поддалась за последние двадцать четыре часа.
К черту.
— Еще кружечку, Клемент?
— Ага, не отказался бы, — кивает он.
— Класс. А когда я вернусь, расскажете мне о клубе «Фламинго».
Я спешу к стойке и через несколько минут возвращаюсь с напитками и, пожалуй, излишней воинственностью, навеянной алкоголем.
— Итак, клуб «Фламинго». Бывали там?
— Время от времени.
— В компании старика, чей сын оплатил нашу выпивку?
— Иногда.
— И раньше вы были друзьями?
— Ага.
— Почему же вы так упорно его игнорировали?
Клемент неторопливо прихлебывает пиво. Затем ставит бокал на стол и сверлит его невидящим взглядом.
— Ну так?
— А как ты думаешь, пупсик? У него и без того в башке карусель, а тут еще я поддакиваю, что вернулся с того света.
Вино определенно сказалось на моей способности здраво рассуждать, поскольку картина произошедшего мне совершенно непонятна. Старик просто ошибочно принял Клемента за друга из прошлого? Или же в своем маразме решил, будто он снова в шестидесятых, и болтал с Клементом, как обычным субботним вечерком много-много лет назад?
— А если бы ваш друг не страдал слабоумием, как думаете, как бы он тогда отреагировал?
— Что за идиотский вопрос. Я-то откуда знаю?
— Может, просто перепугался бы, увидев вас здесь точно таким же, каким вы выглядели более сорока лет назад?
— Пожалуй. А скорее, решил бы, что это не я.
— Внешность у вас, Клемент, э-э… весьма примечательная.
— Допустим, ну так что с того? К чему ты клонишь-то?
— Ни к чему, просто болтаю.
— Может, поболтаем о чем другом? Например, где наша чертова жратва?
— Как его звали, старика этого?
Снова неспешный глоток пива, снова продолжительная пауза. Наконец, Клемент отвечает:
— Фредди Маркем.
— Вы были близки?
— Пупсик, вот честное слово, не хочу я говорить о Фредди.
Я понимаю, что сильно рискую своими расспросами, и отчасти ожидала, что Клемент попросит меня заткнуться. Тем не менее в его реакции не столько нервозность, сколько печаль. И печаль знакомого мне свойства — я испытываю ее, например, когда меня расспрашивают об отце. Дело вовсе не в том, что мне не хочется о нем говорить. Просто все эти вопросы вновь разжигают во мне чувства, которые я пытаюсь подавить всю свою жизнь.
— Хорошо, простите. Поговорим о чем-нибудь другом.
— Лады.
Впрочем, прежде чем кому-либо из нас приходит в голову другая тема для беседы, наконец-то приносят наш заказ.
Мы молча принимаемся за еду. Клемент в считаные минуты разделывается со своим пудингом, я же вяло ковыряю куриный салат. Один из минусов алкоголя на пустой желудок состоит в том, что он перебивает аппетит.
После расправы над едой и пивом Клементу не терпится покинуть заведение.
— Валим отсюда, пупсик.
Судьба недоеденного салата меня не волнует, но вот вино я допиваю.
Три поезда подземки, финальный марш-бросок — и вот мы прибываем на вокзал Ватерлоо. Я изучаю расписание и внутренне исторгаю стон, поскольку нашего поезда дожидаться целых сорок минут.
Клемент снова направляется к туалетам.
Что ж, достаю смартфон и открываю «Фейсбук». Страничка Карла не обновляется вот уже неделю, что меня совершенно не удивляет. Мой палец зависает над иконкой мессенджера, пока я обдумываю, не отправить ли ему сообщение.
Мне нечего ему сказать.
И я удаляю бывшего жениха из списка друзей и блокирую его на предмет сообщений. Всего лишь символический очистительный жест.
Стоит мне погрузиться в новостную ленту, как на места рядом плюхаются два парня, лет двадцати, одетые в футболки да джинсы. От них несет спиртным.
— Как дела, дорогуша? — не совсем внятно осведомляется тот, что поближе.
— Замечательно. По крайне мере, были, — отзываюсь я, не отрываясь от экрана.
— Меня зовут Ли, а это вот Дейви.
Я по-прежнему не проявляю интереса.
— Как насчет выпить с нами?
— Нет. Я жду человека.
— Все путем, лапа. Она тоже может к нам присоединиться.
— Не думаю, что он в вашем вкусе.
Ли находит мой ответ чрезвычайно забавным.
— Эй, мы же не какие-то там сраные педики, верно, Дэйви?
— На хрен гомосятину, — выдавливает тот.
Тут уж я отрываюсь от смартфона и устремляю на Ли свирепый взгляд.
— Не могли бы вы высказывать свои гомофобские взгляды где-нибудь в другом месте?
— Чё? Ты лесба, что ли?
Я собираюсь выложить мерзавцу все, что о нем думаю, но тут на плечи ему ложатся две лапищи размером с лопату каждая. Сзади стоит
