проверкой из госсанэпидслужбы, улыбалась, и казалось, что все вопросы были решены мирно, закрыла к чертям собачим этот бар и выставила требования для устранения недостатков. Да, он не любил женщин, особенно умных, поэтому, увидев Виктора, ничуть не дрогнул. Этот старик не сможет расшатать его устойчивую психику. Он мужик, а это значит, что диалог выйдет продуктивным, по крайней мере, с понятным для Роя исходом.
Виктору было что сказать Рою. Он внимательно наблюдал за его состоянием и реакциями. Он изучал Роя, черты его лица. Он всегда знал, когда ему врут.
– Мы сделали распечатку звонков с вашего номера. Вы, насколько я помню, в объяснении, которое давали моему коллеге, упоминали, что не общаетесь с Софи уже давно. Однако данные говорят об обратном, – Виктор говорил спокойно и медленно, не отрывая глаз от Роя, который, казалось, застыл в положении сидя на стуле с идеально ровной спиной и широкими плечами. Он был непоколебим. – За несколько дней до исчезновения Софи Лозар с вашего телефона совершалось множество звонков на ее номер, после чего она вас заблокировала. Так что же произошло, Рой? Поведайте нам эту историю. И будет хорошо, если вы снова не будете лгать. Вас уже предупреждали о даче заведомо ложных показаний. – Виктор слегка улыбнулся и прищурил один глаз.
– Уважаемый следователь, – саркастически произнес Рой, – какой у меня статус? Я подозреваюсь в чем-то? Нет. Я всего лишь свидетель. То, что касается меня и Софи – не касается никого из вас, а тем более ее исчезновения. Я вынужден буду привлечь своего адвоката. А сейчас извольте.
– Вот ты какой! – Виктор в голос засмеялся. – Твой статус может очень быстро измениться. И у тебя даже будут некоторые, как бы сказать… бонусы в виде законной возможности отказаться от дачи показаний. А пока что, увы, рекомендую со мной не играть. – Виктор мгновенно изменился в лице и резко ударил ладонью по столу, устремив свой ожесточенный взгляд на Роя, так что тот от неожиданности вздрогнул, как испуганный ребенок. – Рассказывай сейчас же! И еще объясни, что ты делал у дома Марка Берна, когда тот возвращался?
Мышцы лица Роя в молчании начали свой энергичный самопроизвольный танец. Они спотыкались друг о друга, не давая четкой картины эмоционального выражения. Он выбит из равновесия, его спокойствие разрушено, он тщетно пытается стабилизироваться и не может выдавить из себя ни слова.
В этот момент Герман, приоткрыв дверь, заглянул в кабинет.
– Входи, Герман. Свяжись с нашим психологом и отправь этого, – он не стал называть имени, – на полиграф. Договорись, чтобы было побыстрее. Ознакомь ее с материалами дела, и, – он взглянул на Роя, не договорив фразу, – пойдем выйдем.
Они вышли в коридор, оставив Роя одного в кабинете старшего следователя. Ему, привыкшему к комфорту и современным деталям, здесь было не по себе. Сидя на стуле, притащенном сюда будто из советского кинотеатра, он пытался вслушаться в разговор за дверью. Бормотание глухого и низкого голоса перебивалось одинаковыми короткими звуками согласия, исходившими от Германа. Ничего было не разобрать. Он услышал отдаляющиеся шаги и скрип открывающейся вновь двери.
– Вас запишут на полиграф. Нужно будет ответить на несколько вопросов с датчиками.
– А кто сказал, что я согласен? Вы не можете насильно заставить меня проходить этот детектор.
– Это верно. Пишите отказ. – Виктор вытащил из принтера чистый листок и протянул ему.
Рой представил себя перед выкопанной наполовину могилой с лопатой в руках. Он взял шариковую ручку и приготовился писать отказ. Думать приходилось быстро. Виктор следил за каждым его движением, улавливая подсказки, передаваемые с мимикой.
– Хорошо. Я пройду ваш полиграф. Хотите покопаться в дерьме – пожалуйста! Только одно условие – работать со мной будет мужчина, а не женщина.
– Условия здесь диктую я. И чем женщина не угодна? Раздевать она никого не будет.
Рой только фыркнул в ответ.
Глава 40
Сегодня Марк в девять утра должен был стоять перед кабинетом Виктора. Он много раз уже предвкушал этот долгий и дотошный допрос. И даже хорошо к нему подготовился. На руках были все аргументы, чтобы оставаться тем самым пострадавшим. Это он потерял свою любимую женщину, это он заявил об этом. Сейчас это обстоятельство было крайне важным. Нужно было выиграть время, он должен развязать себе руки и остаться вне подозрения хотя бы на несколько дней. Но он не пришел.
Было уже половина десятого, Виктор набрал Германа:
– Где он? – сходу и без приветствия произнес он.
– Кто? Рой?
– Я сказал представить мне на допрос обоих. Где он?
Герман научился уже соображать быстрее и понимать, чего от него хочет Виктор.
– Он должен был быть здесь в девять утра. Я вчера разговаривал с ним, он сказал, что прилетел.
– Вопрос тот же. Где он? – последние два слова Виктор произносил с большим ударением на оба слова.
– Я сейчас все выясню.
Герман несколько раз безуспешно пытался дозвониться до Марка. Он уже шел в сторону кабинета Виктора.
Поднявшись на этаж, Герман заходил по узкому коридору из стороны в сторону, держа в руках телефон, то и дело поднося его к уху.
Гудки шли, но никто не отвечал. Он написал сообщение. Одно. Второе. Не прочитано.
У Германа создавалось ощущение, что все, чем он занимался раньше, было бессмысленным и бесполезным. Стоило уделить должное внимание именно Марку Берну! В конце концов, телефон Софи был найден в его машине!
«Как мы могли его отпустить после этого?!»
Герман из спокойного, верящего в свои силы помощника вершителя правосудия превратился в загнанного в этот узкий коридор зверька, который ничего, совершенно ничего не мог сделать.
Он вошел в кабинет Виктора. Тот, конечно же, был не в духе.
– Кажется, мы допустили ошибку, – тихо произнес Герман.
Виктор курил. По его лицу было понятно, что сейчас лучше ничего не произносить. Лучше промолчать, чтобы не нарваться. При этом он не считал себя ни в чем виноватым.
– На, смотри, – Виктор протянул руку, держа какие-то документы, – это заключение по Рою. Он ответил верно только
