ошибку и вновь открыть рот. — Собственно, не знаю, чем руководствовался тот человек, с которым вы общались, но он вас определённо постарался ввести в заблуждение. Кстати, ваш разговор состоялся до или после их посещения Столицы?
— Во время. Если быть точным, то разговор у нас состоялся в не совсем спокойное время. «Южане» как раз подняли бунт, и все лояльные Императору аристократы были вынуждены стянуть свои силы, чтобы подавить его, прежде чем он охватил бы весь город, — поморщился Пратт. Видимо, воспоминания были не самыми приятными.
— И губернатору пришлось использовать даже людей Кравцова для этого? — удивился я.
— Нет, представитель экспедиции, посетив штаб губернатора, был направлен ко мне. Мы с ним пообщались совсем недолго, он лишь сообщил обстановку и уже через несколько часов отправился в обратный путь.
— Понятно, — задумчиво произнёс я и потянулся к вилке с ножом. И не потому, что желудок вновь о себе напомнил, а скорее, чтобы взять паузу и подумать.
Если вспомнить разговор с Мантисом по поводу желающих вставить палки в колёса Орбиталу и Наместнику, то становится понятно, что произошло с Кравцовым после возвращения экспедиции в Кельц.
Представитель Константина успел переговорить с одним из участников заговора, находящегося в окружении губернатора и, получив инструкции, начал распространять дезинформацию по поводу состояния нашего сектора.
Насчёт того, что сам губернатор, Доан Ван Као, как-то причастен к заговору, у меня были сильные сомнения. Всё же уничтожение станции изрядно подпортит репутацию представителя Империи на планете.
— И много людей примкнуло к этим самым «южанам»? — прожевав кусок отлично приготовленной отбивной, вот бы Шпильке так научиться готовить, спросил я у графа.
— Простого люда много, а вот аристократов почти нет, где-то около двенадцати родов. К сожалению, судя по всему, эти ренегаты вынашивали свои планы довольно давно. Так что после начала катаклизма, когда стало понятно, что помощи с Орбитала ждать не стоит, предатели подняли бунт, — ответил мужчина.
— И суть их претензий? Не могли же они просто так объявить, что идут против Империи. Ладно, где-то на отшибе, как у нас, ещё что-то подобное можно было провернуть, но не в самой же столице, — продолжил я допытываться.
Несмотря на добродушный нрав, который старался продемонстрировать хозяин усадьбы, информацию он подавал крайне дозировано, и это вызывало у меня определённые опасения.
— Конечно, их лозунги не были столь прямолинейны, они же не идиоты, — усмехнулся Виталий Алексеевич. — После того, как смертельно опасная зона вокруг Лифта стала расширяться, вместе с ней стала уменьшаться и безопасная территория города. К сожалению, это привело к тому, что определённый контингент стали… к-хм… переселять в южную, самую неблагополучную часть…
— В трущобы, одним словом, — подсказал я немного замявшемуся собеседнику.
— Я бы скорее назвал это быстровозводимыми жилыми комплексами с минимальным жизнеобеспечением, — ответил Пратт. — Вы просто не представляете, что здесь творилось в первые недели. Если бы не, тут стоит признать, довольно жёсткие методы губернатора, то от Столицы могло бы ничего и не остаться. А так, мы уберегли большую часть гражданского населения, а они за это на нас пошли войной.
Граф раздражённо чиркнул вилкой по блюду, но, взяв себя в руки, продолжил рассказ:
— Так вот, представители этих самых двенадцати родов, почуяв, что можно неплохо нажиться на разрастающейся смуте, стали сеять слухи, что после очередного «скачка» жителей южного района попросту выгонят за пределы города, предоставив самим себе.
— «Скачок»? — уточнил я.
— Ах да, в сообщении Наместника же не было подробностей, — произнёс Пратт. — Зона вокруг Лифта постепенно расширяется. И при этом совершенно неравномерно. На данный момент она представляет из себя сильно вытянутый в южном направлении овал. Скачок происходит внезапно и поглощает за раз около пяти-десяти километров. И, скажем так, в нормальном состоянии, ни один из тех, кто под этот феномен попал, не возвращался.
— Совсем всё печально?
— Думаю, не стоит нам обсуждать такие вещи в присутствии дам и портить им аппетит, — улыбнулся Виталий Алексеевич, глядя на развесившую уши дочку. — Да и более подробно вы обо всём узнаете, когда зарегистрируетесь в штабе и получите доступ к информации, собранной о зоне.
— Непременно, — кивнул я. — А сейчас мне всё же хотелось бы подробнее узнать о бунте и тех родах, что были в нём замешаны. Что-то мне подсказывает, что бесследно это не прошло.
— Верно мыслите, уважаемый барон. Более того, это до сих пор не прошло, — отодвинув опустевшее блюдо в сторону, граф потянулся к бокалу с вином. — Фактически сейчас южная часть города представляет из себя изолированную территорию, со своими станциями, фабриками и фермами. И аристо, зачинщики бунта, которые умудрились выжить, по-прежнему руководят тем сбродом, что живёт там.
— Они не представляют угрозу или…
— Или, барон, или… — кивнул Пратт. — Когда только вспыхнул бунт, губернатор собрал вокруг себя лоялистов и сумел заблокировать предателей, остановив распространение мятежа. Вот только, несмотря на наше численное превосходство, ситуация сложилась патовая. Нам бы хватило сил всё там сравнять с землёй, но и ресурсов мы там потратили бы больше, чем могли позволить. А на тот момент никто не знал, что может произойти на следующий день и не подкинет ли чего ещё Перун.
— И тогда Доан Ван Као решил запереть бунтовщиков в южной части Столицы и позволить Зоне сожрать их медленно, но верно?
— Именно! — с одобрением произнёс граф. — И могу сказать, что план нашего дорогого губернатора сработал. Уже треть территории бунтовщиков поглотила зона, а часть организаторов сдалась. Так что из двенадцати мятежников на стороне «южан» осталось четверо. Но, к сожалению, самые упорные.
— И Доан Ван Као не собирается использовать силы лендлордов, чтобы уничтожить тех, кто ещё сопротивляется? — спросил я.
— Изначально так и планировали, но советники отговорили губернатора от этой идеи. Во-первых, часть фабрик у «южан» имеют стратегическое значение, и при штурме они могут пострадать. Ну и, во-вторых, стоит нам освободить Лифт, как смысл любого сопротивления
