посыпались книги, словно желая поймать меня в ловушку, я перепрыгнула их, выбежала в дверь и промчалась по коридору на кухню.
– Где пожар?! – крикнула мне вслед Гиацинта, когда я пронеслась и мимо нее тоже, и дальше через луг, встревожив стадо аликорнов.
Сухопутный келпи проорал что-то из своего ручья, но я не замедлилась и не стала слушать.
Клянусь бородой Балора, я даже не знала, куда бегу, лишь то, что мне нужно побыть одной. Найти достаточно места, чтобы наконец вдохнуть.
Мама…
Я почти наяву видела, как она стоит среди снега, ловит рыбу в проруби и, обернувшись, зовет меня к себе. Воспоминание. Приятное. И оно тут же растворилось во вспышке боли, потому что мама на самом деле оказалась не моей.
Никогда ею не была.
Земля под ногами вдруг сдвинулась, взбрыкнула, и я растянулась на животе. Я моргнула, и пейзаж из летнего луга сменился чем-то более знакомым и более смертоносным.
Снег закружил плотной мокрой пеленой, в считаные мгновения пропитал одежду насквозь, по бесплодной, ослепительно белой равнине пронесся ледяной ветер. Я развернулась, но снег не давал разглядеть ничего дальше метра.
Раздался лязг металла, оглушительный рев, а затем из белых теней бурана вышли двое.
Стоя на двух ногах, существо наклонялось и замахивалось на Лана огромными трехпалыми руками. Когти лязгали, сталкиваясь с клинком. Лан отбивался от ревущего чудища, которое будто бы породил сам буран.
Вокруг меня завыла метель, и я обернулась, ощутив спиной тяжесть пристального взгляда. Еще одна снежная тварь.
И еще, и еще.
Сражаться с таким множеством было невозможно, я едва могла разглядеть, как они неуклюже продвигались вперед – длинный белый мех почти сливался со снегом.
– Лан! – заорала я, бросаясь к нему.
Он отпрянул от зверя, нашел меня взглядом темных глаз за долю секунды до того, как я схватила его за локоть и потащила за собой, улепетывая со всех сил.
– Сражаться не выйдет! – крикнула я. – Надо спрятаться!
Лан поймал мою ладонь, и мы вслепую помчались сквозь буран. Температура резко упала, кожу обжигало холодом. На лице затрещала корочка льда, и я поняла, что времени катастрофически мало. Черт с ними, тварями, нас в ближайшее время прикончит погода.
– Сюда! – Лан дернул меня вправо, и я, спотыкаясь, взлетела по заснеженным ступенькам прямиком в дверной проем.
Что за черт?
Лан отпустил мою руку, захлопнул каменную дверь и задвинул широкий деревянный засов.
Глухой удар массивного тела сотряс все сооружение, и я обернулась, обхватив себя руками.
– Лан, кто они такие?
– А есть разница? – выстучал он зубами, и я поняла, что уже даже не дрожу.
Плохой знак.
Мы застыли в леденящей тишине, пока существа обнюхивали каменный дом и бились об углы.
Спустя несколько минут я наконец оглядела комнату. Простая дровяная печь, стол со стульями, кладовая… но я уставилась на кровать. Она занимала бо́льшую часть пространства, и на ней громоздилось такое количество мехов и одеял, что я была почти уверена, что упаду в них и больше не вынырну.
– Кажется, ушли, – прошептал Фаолан, побелевший от холода. – Нужно согреться.
– Ага, сейчас устроим, – шепнула я в ответ и воззвала к магии, чтобы направить ее в печь.
Ничего не произошло.
Ох, блин.
– Мою магию что-то блокирует, – буркнул Фаолан. Нахмурившись, он приложил руки к стене дома и тут же с шипением их отдернул. – В стенах железо.
Мы что, влезли в клетку? Меня бы пробрало страхом, но его полностью затмила необходимость согреться.
– Значит, по старинке.
Я принялась кое-как стягивать одежду. Она примерзла к телу, и я взвизгивала, отдирая ее от себя чуть ли не вместе с кожей.
Стук поленьев и запах серы подсказали, что Лан пытается разжечь печь.
Тем временем я наконец избавилась от одежды, но помогло это не очень: огонь хоть и горел, но тускло и мерцал так, что чихнешь рядом и погасишь. Без мокрых, заледеневших вещей я начала высыхать, но холодный воздух все равно глубже пронизывал кости.
Лан встал, спотыкаясь, подошел ко мне, подхватил на руки и бросил на кровать.
– Не так я себе все представляла, – прошептала я онемевшими губами. – Надеюсь, ты не ждешь от меня активного участия, потому что сейчас я способна только на эту позу. Я в нее вмерзла.
Лан отступил на шаг и тоже стянул с себя одежду.
Серьезно, если б мне платили пенни каждый раз, когда я раздевалась с парнем, чтобы согреться, я была бы… ну, все еще довольно нищей, но при нескольких монетках точно.
А когда процесс включал в себя голого Фаолана, я и вовсе не собиралась жаловаться.
Он весь трясся от холода.
– Очень хотелось бы знать, почему Андерхилл опять пытается нас прикончить. Разве она сама не хотела, чтобы ты была здесь?
Я поглубже зарылась в одеяла.
– Девон говорила, что Андерхилл обожает устраивать проверки.
– Да она ж только что нас проверила.
Нутро скрутило узлом – лишь потому, что я знала ответ.
– С тех пор я изменилась.
Лан притих.
– Жаль, нет обогревателя, – пробормотала я, чувствуя, как тяжелеют веки.
Лан скользнул под меха и прижался ко мне вплотную. Кожа к коже, так, как мы никогда не осмеливались – и не чаяли – даже попробовать. Момент, во многом похожий на тот, что я разделила на корабле с Дрейком, и все же в сравнении то было лишь смехотворно бледное, слабое подобие. Этот момент был настоящим, правильным, значимым. Я даже не могла распознать мириады чувств, сжимавших мне грудь. Отчаяние? Щемящая тоска? Страстная жажда? Благоговение?
Любовь.
Наверное, именно такой и должна быть любовь.
И я уже давно все знала. Отрицала ровно до этого самого вздоха из-за невозможности нашего положения. Говорить сейчас вряд ли имело смысл. Но я просто больше не могла сдерживать чувства. Ни единого шанса запихнуть все обратно и захлопнуть крышку.
Я любила Фаолана каждой клеточкой своего существа.
Лан закинул ногу мне на бедро и прижал меня крепче ледяными руками.
Сейчас, когда его глаза были закрыты, я могла просто смотреть на него, упиваться каждой черточкой. У меня, правда, отмерзала левая ягодица, но за нами никто не наблюдал, и никто не пытался вломиться в эту клетку.
Может, Андерхилл только что попыталась нас убить. Или, может, дала мне то пристанище, в котором я нуждалась после разговора со Жрицей.
Дрожь Фаолана поутихла, и я разрешила себе вздохнуть свободнее.
Забыть то, что узнала.
Забыть, что сказала Жрица.
Забыть, что все это нам запрещено и ничем хорошим не кончится. Я провела кончиками пальцев по лбу
