кулак. — Это за чай. Я не знал, что мы что-то купили у тебя в лавке.
Я фыркнула.
— Моя семья не любит быть в должниках, — сказал он и быстро отошёл.
Я смотрела ему вслед, пока он не исчез за поворотом, и только потом взглянула на деньги. Вместо мелочи в моей руке переливались бледно-розовые иллиды.
* * *
Дома я задержалась ненадолго. Вчера мы с дамами определились с тремя чайными смесями, и я, собрав нужные травы и цветы, пошла в чайную лавку. Чайнику уже доставили стеклянные баночки, и он понятия не имел, что с ними делать. Мы в две пары рук перемыли эти банки, намешали три сбора и расфасовали. Для красоты я крышки баночек накрывала салфеткой и обматывала жгутом. Банки с оранжевыми цветами теперь украшали оранжевые салфетки, с фиолетовыми — сиреневые, а с травками — желтые. Этикеток на них не было, но у Чайника имелась печать, и мы капнули на жгут сургучём и сделали оттиск, получилась неплохая пломба.
В итоге у нас к вечеру была готова небольшая партия баночек с чаем, и я строго настрого велела Чайнику предлагать новинку каждому клиенту.
А может, сделать пробники на одну чашку и дарить бесплатно покупателям? Неплохая идея. Похоже, торговля — это моё истинное призвание, а не магия. Видимо, я прибыла в этот мир, чтобы разнообразить ассортимент чая. Если это так, то моя миссия, можно сказать, выполнена.
Уже было много времени, и я побежала домой, собираться к чаепитию у Верта. По пути зашла в кондитерскую и купила в кондитерской ягодные конфеты и немного печенья. И уже через полчаса мы со Стёфой неторопливо шли дому Верта. По дороге часто здоровались со знакомыми, а у нас их было много — работа в торговой лавке этому способствовала, если не по имени, то хотя бы в лицо, я знала уже, наверное, половину Глеронберга.
В воздухе чувствовалось приближение осени, становилось немного зябко, особенно вечером, и мы надели плащи вместо жакетов, в которых обычно выходили на улицу днём. Я смотрела на листву деревьев, и, казалось, она немного начала вянуть, хотя было трудно определить точно из-за её пестроты.
— Стёфа, а когда будет Большой Листопад? — спросила я.
— Кто же знает? — ответила она. — Как природа распорядится, тогда и будем отмечать. В этом году, видимо, задерживается.
— Хорошо бы.
— Прямо не верится, что я к леглердейсе в гости иду, — сказала Стёфа.
— А что такое?
— Так она — аристократка. А они с кем попало дружбу не водят.
— Мне не показалась, что они очень обеспечены.
— Это да. Их семья разорилась. Конечно, леглердейса Телисса очень вежлива, никогда пренебрежительного слова не говорила, когда приходила ко мне в лавку. Но чтобы в гости позвать, никогда такого не было. Это только из-за тебя. Помню, какой богатый был их дом, сколько им земель принадлежало.
— И что же с ними случилось?
— Неудачи. Несчастья.
Дом Верта был всё ближе, и я невольно замедлила шаг, чтобы услышать эту историю.
— Говорят, это не сразу случилось, началось ещё лет сто назад. У них была большая семья, кто-то жил здесь, кто-то в столице, были и поместья, кто-то путешествовал, торговал. Члены их семьи несли государственную службу у короля. Однажды, леглердейса Телисса открывала королевский бал и танцевала с его величеством, и, поговаривали, что за ней ухаживал один из принцев. Весь город про это знает, не удивляйся. Тут все про всё знают, так что имей в виду, когда будешь с кем-то обедать в ресторации.
Я вопросительно взглянула на неё, но Стёфа смотрела перед собой.
— Сначала у них в роду начала слабеть магия. Иногда даже рождались совсем её лишённые. Они начали терять влияние при дворе: многие должности завязаны на магическом даре. Всё меньше аристократических семей желали связываться с ними узами браков, решили, что плохая наследственность. А те, кто не отказались от матримониальных планов, видимо, были не самыми лучшими партиями. Состояние семьи дробилось, дочерям приходилось выделять хорошее приданое, сыновьям — отдельные земли. И их преследовала чёрная полоса. Мужья разоряли жен, был даже один развод. Кто-то торговал, и корабли затонули. Рядом с одним поместьем проснулось кладбище и напало на хозяйский дом, за одну ночь перебило всю семью и скотину, там, вроде только одна служанка выжила. Ужасное было дело, ещё лет пятьдесят назад произошло. Другое поместье сгорело, люди, правда, почти не пострадали, но разорились, были вынуждены скитаться по родным. Ветвь семьи, проживающая в столице, много их человек было, померли от эпидемии, тогда прошла чумная волна по городу, многих выкосила. Вот так отщипывалось кусочек за кусочком от когда-то богатого рода. Как будто проклятье какое, да только словно всё само собой происходило, виноватых вроде бы и нет.
Стёфа вздохнула.
— Жалко их, — сказала она.
Я с трудом могла справиться с потрясением. Подумать только, я и предположить не могла, что в таком радужном красочном мире могут быть случаться такие несчастья.
Мы уже подошли к кованой ограде, окружающей дом Верта. Стёфа толкнула дверную створку, и я поняла, что не успела узнать, что случилось с родителями Верта. Но спросить уже не было возможности, потому что сам Верт уже спешил нам навстречу.
Глава 43
В доме сегодня в холле горели лампы, видимо, в ожидании гостей. Верт проводил нас в столовую. Большой стол, за которым, наверное, могли не стесняя друг друга, расположиться три дюжины персон, был накрыт с одного края небольшой белой скатертью. Леглердейса Телисса хлопотала около него, разливая по чашкам чай.
— Добрый вечер! Проходите, проходите, садитесь поудобнее.
Я протянула ей пакетик из кондитерской.
— Да что вы, нужно было, — замахала руками она. — Я приготовила пирог с баликой и заварила ваш замечательный травяной чай, он сладкий, как мёд!
— У нас не принято приходить с пустыми руками, — объяснила я.
После небольшой суеты с выбором мест и нарезанием пирога мы приступили к чаепитию. Несколько минут все тихо и сосредоточенно жевали. По счастью, пирог оказался не жёстким, а скорее немножко даже непропечённым. Что ж,
