Розанова и помню это описание — как Вы удивительно читали ВОСПОМИНАНИЕ Пушкина: Когда для смертного умолкнет шумный день. С этим чтением Вы войдете в ПУШКИНИАНУ. Многие мои друзья больше всего запомнили и полюбили Таню Розанову… Благодаря В. В. Вы общий наш друг.
Письма можно было опубликовать — не правда ли?
Но запрашиваю о Пятой главе. Зачем ей, этой главе, лежать в архиве! Иногда мы пишем: «напечатано без разрешения». Главное же — надеемся, Вы не будете протестовать внутренно. Все это прошлое, уже история. Не нужно, чтобы опять путали, как и я напутал со слов А. М. Ремизова, но и он не виноват — получил какие-то неверные сведения.
Вопросы выше обозначил цифрами — для облегчения. Их всего 14.
Дай Вам Б. здоровья и всего самого лучшего. Имеете ли какие нб пожелания для посылки. Напишите. Мы рады будем помочь. Как Вам вообще живется?
Вы упомянули Тату и Нату — т. е. Татьяну Никол(аевну) и Наталью Никола(евну) Гиппиус. Я к ним часто заходил во Пскове, в 1941 г. Рассказывал им о Мережковских, у которых был в Париже, в 1938 г.
О дальнейшей судьбе сестер Гиппиус неизвестно. Заграницу они не поехали. Нат(алья) Ник(олаевна) больше молчала, а Татьяна Ник(олаевна) много рассказывала, показывала снимки — была очень сердечный человек. Все спрашивали о сестре Зине…
Я здесь преподаю. Пробуду до 15 июля или даже позднее.
Буду очень благодарен, если откликнитесь, Татьяна Васильевна.
Преданный Вам
Юрий Иваск.
Адрес мой университетский:
Universitats str. q
Slavisches Seminar
D78 FreiBURG:/Br
West-Deutschland. Западная Германия
Я преподаю здесь или вернее буду преподавать курсы по русской поэзии. Политикой не занимаюсь.
Я написал книгу о К. Н. Леонтьеве. Там глава о его переписке с В. В., об их заочной дружбе.
Еще один вопрос (уже 15-й). В письме К. Н. Леонтьева к В. В. (май или июнь) Леонтьев поздравляет В. В. со вступлением в брак — явно с Вашей матушкой Варварой Дмитриевной. Но брак этот был тайный, так как Полина Суслова не давала развода, она умерла в 1918 г. Мб. после революции В. В. и В. Д. вступили в гражданский брак, а церковный уже был. Что Вы об этом знаете?
20.III.74
Чтимая Татьяна Васильевна, очень надеюсь, что это письмо до Вас дойдет и мб, Вы ответите… Буду очень признателен… Мне хотелось бы кое-что узнать о следующих лицах:
Кто Каптерева. Больше о Викторе Ховине.
Кто Всехсвятские.
Кто Олсуфьевы. Он — кажется очень изв(естный) человек.
Пешков, вероятно Максим Горький.
Когда умер В. А. Тернавцев.
Я просил издателя послать Вам ИЗБРАННОЕ ВВР — не так давно изданное, со включ. МИМОЛЕТНОГО. Там же УЕДИН.(енное), Оп(авшие) Листья, Апокалипсис, Письма к Эриху Голлербаху.
Не знаю — могу ли напечатать ту полученную мной главу Ваших очень ценных воспоминаний? Иногда пишут — без согласия автора. А можно и избежать упоминания Вашего имени. Пока же — пишу примечания. С опубликованием не спешу. Привет А. Н. Б. Хорошо, что он занимается Леонтьевым.
Меня потрясли прекрасные предсмертные письма Василия Васильевича. Как хорошо, что они сохранились. Это Вы их берегли. Наша литература не та, о которой пишут в учебниках. В XX веке нет ни одного прозаика на уровне ВВР. Значителен и Леонтьев, но он не смог себя так выразить, как Р.(озанов).
Разрешите пожелать Вам всего самого хорошего — здоровья, покоя, благополучия, тишины.
Пусть и по книгам — знаю всю Вашу семью с 20 л. (етнего) возраста.
Ваш Юрий Иваск
Я написал монографию о Леонтьеве, она была напечатана в одном журнале и, мб, выйдет отдельной книгой.
Дорогой Юрий Павлович!
Александр Николаевич Богословский показал мне Ваше письмо, в котором Вы говорите весьма сердечно о моей работе. Очень Вам благодарна, мне было приятно прочитать эти строки. Вы пишете, что трудно сразу будет опубликовать мою работу полностью. Главное, чтобы эта работа сохранилась. А когда именно «Воспоминания» будут опубликованы имеет меньшее значение.
Но вот что мне было бы желательно: опубликовать в журнале, о котором Вы говорите, следующее: предсмертные письма Розанова к друзьям, которые помещены в моих «Воспоминаниях», находящихся в серой папке полностью. После их напечатания, следовало бы, отделив чертой, напечатать те несколько страниц из моих воспоминаний, которые относятся к смерти моего отца. Они также находятся в серой папке.
Далее, так же отделив чертой, то есть выделив, хорошо бы поместить письмо моей матери, жены моего отца, Варвары Дмитриевны Бутягиной, к своей дочери от первого мужа, Александры Михайловны Бутягиной, жившей в Петрограде, с просьбой приехать в семью, в Сергиев посад. В этом письме мать описывает свои переживания, последние дни отца и смерть его. Письмо помечено 10 февраля 1919 года и начинается словами: «Милая дорогая Шура! (написано под диктовку сестры Нади). О смерти не пишу, дети напишут. Он тебя каждый день ждал…» А кончается словами: «День и ночь просил: „Папироску, дорогая мамочка!“ Это самое ужасное, эти звуки слышать!
Целую, прижимаю, крещу. Жду тебя очень, очень. Варвара.» (Так странно подписывалась моя мама. Прим. Т. В. Розановой).
Это письмо очень важно, и по тону, и по смыслу. Здесь нельзя пропустить ни одного слова, и нельзя ни в коем случае изменить ничего. Моя мама была малограмотной, но важно сохранить тон письма и стиль его. Это письмо нужно тоже взять из большой серой папки, а тот отрывок из моих воспоминаний, который я Вам прежде послала, необходимо уничтожить, так как он весьма неверно составлен из двух воспоминаний — моих и моей матери. Это недопустимо. Прошу Вас сообщить мне о том, что Вы исполнили мою просьбу и уничтожили посланный мною отрывок из воспоминаний (тот, который Вы получили в Париже от слависта К.). Также не следует вообще упоминать печатаются воспоминания, — с ведома или без ведома автора.
Затем, очень просила бы Вас, если это возможно, напечатать в конце несколько строк о моей матери:
«Моя бедная мать пережила смерть дочери Веры и дочери Шуры. Сестра моя Вера умерла в 1919 г. через 5 месяцев после смерти отца, сестра Шура (Аля) умерла от паратифа в 1920 году, в декабре месяце. А мать скончалась в 1923 году, 15 июля, от болезни почек.
Смерть ее была замечательной по мужеству и религиозной осознанности. Впервые я видела такую величавую кончину — это была кончина праведницы. Она до последней минуты все крестилась. Взор был любящий, глубокий. Умерла в полном сознании. Отпевали ее в церкви Параскевы Пятницы. Вечером игумен Ипполит, духовник Академии,
